Стрекоза ломает крылья - страница 12
Подполковник Мюллер вместе с Науманом в тридцать пятом году окончил Академию, всю войну служил под крылом Кальтенбруннера, которому в конце войны подчинялись гестапо и служба безопасности — широко разветвленная агентурная сеть нацистов в Германии и за границей. Теперь Мюллер, как и Вилли фон Науман, прислуживал американцам в Штутгарте.
Смит предупредил Наумана, чтобы Лене были созданы наилучшие условия для работы и предоставлена хорошая квартира. Изучение новой сотрудницы Смит решил вести через преданного ему агента Ядвигу Краковскую.
Однажды в обеденный перерыв, когда до открытия магазина оставалось не более десяти минут, к Лене подошла Ядвига.
— Я прошу меня извинить, — сказала она, — но я хотела вас спросить, куда вы ходите в кино?
— Я редко бываю в кино, — ответила Лена. — У меня нет партнера.
— А не могла бы ты стать моим партнером? Я тоже одинока и плохо знаю немецкий.
— С удовольствием могу быть вашим переводчиком, пани, — улыбаясь, согласилась Лена.
Так началась их дружба.
— Ты настоящая русская? — спросила как-то Ядвига, когда они после работы отправились в зоологический парк.
— А ты настоящая полька? — вопросом отозвалась Лена.
— Да, я полька, поэтому плохо знаю немецкий. В польской школе училась английскому, потом жила в Англии, а теперь надо говорить по-немецки... У меня нескладно сложилась жизнь. Я любила музыку. Училась в консерватории в Варшаве, а сейчас торгую часами да пуговицами... Боюсь, что пальцы мои скоро перестанут слушаться. Так мало приходится играть.
— Ты училась играть на рояле?
— Если бы не война, я бы закончила консерваторию, а сейчас только мечтаю об этом и лишь по вечерам, на чужом рояле, отвожу душу.
— Как это хорошо, Яня, что ты умеешь играть на рояле. Я тоже люблю музыку. Но мне не пришлось учиться. Могу лишь бренчать на гитаре.
В тот день они много поведали друг другу о своем прошлом... Стараясь подкупить Лену своей искренностью, Ядвига рассказывала ей о первой любви к Яну Краковскому, о волшебных ночах Италии, о туманной и чванливой Англии. Русская подружка с интересом слушала рассказ польки, искренно сочувствовала ей, услышав о трагической смерти мужа и трудностях, которые пришлось ей пережить в Англии, пока она не добралась до Берлина. Правда, Ядвига не рассказала о встречах там с сотрудником Миколайчика, о его таинственном исчезновении в Берлине, о близости со Смитом и о том, что он поручил ей побольше общаться с новенькой продавщицей из парфюмерного отдела. Но хитрая русская не клюнула на приманку Ядвиги и мало чего добавила к тому, что уже знал о ней Смит.
Полька про себя отметила скрытность и осторожность новой подопечной и, как учил Смит, пошла в наступление.
— А зачем ты приехала в Берлин?
— Искала работу. В Западной Германии много беженцев и трудно устроиться по специальности. Один мой знакомый, знавший Наумана, посоветовал поехать в Берлин. К счастью, он оказался прав, и теперь я довольна. Мне нравится магазин и шеф, кажется, понимающий человек...
— Шеф — волк, — заметила Ядвига, употребив, видимо, эпитет Джона. — Такому не попадайся в темную ночь!
— Мы и не таких видели. Все они волки, пока голодны. Но есть и на волка управа.
— А ты храбрая, — как я убеждаюсь.
— В этом мире, Яня, слабого загрызут волки. А у меня тоже зубы и хитрость рыси. Мужчины не лучше нас. У них есть своя слабость, о чем мы, женщины, часто совсем забываем. Я бы тебе советовала почаще вспоминать об этом, — недвусмысленно осмотрев с ног до головы Ядвигу, подмигнула Лена. — Я вижу, у тебя уже немало богатых клиентов...
— Ну что ты, Лена, — чуть смутившись, отвечала полька. — Мои клиенты не бреются и не покупают сувениров, в моем отделе нет даже жевательной резинки...
— Хорошо, я попрошу шефа, чтобы он дал и тебе резинку. А я соглашусь продавать швейцарские часики.
— Нет уж, оставь меня при часах. Может быть, я подзаработаю и уеду в Варшаву. А ты не хочешь возвратиться в Россию?
— Это не в моей власти. Да и опоздала уже: никто меня там не ждет, никого я не знаю и не помню...
Попрощавшись, они разошлись по своим квартирам.
Однажды Браун пригласил к себе в кабинет Джона Смита и в доверительной беседе спросил: