Стрела на излёте - страница 16

 Далара с изумлением взглянула на свою прабабку:

 - Элиан убил родича? Я ничего об этом не слышала.

 - Согласись, что тут нечем гордиться. На самом деле убил один из его дружков, другого из их же шайки. Тот юноша взял в жены лунную полукровку, король запретил им играть свадьбу в Филесте, они отправились в ближайший город. Слово за слово, вино... а в землях смертных можно проливать кровь. Элиан взял вину на себя. Все знали, кто убийца, но не посмели обвинить принца во лжи. Его изгнали из Филеста, а невеста-вдова прокляла все их братство. Не прошло и пяти лет, как все они вернулись к Творцу, а Элиан, потеряв друзей, похоже, повредился в уме. Не то чтобы он до этого отличался особой рассудительностью, - фыркнула эльфийка, - но после истории с Беркутами он пропал. Говорили, что он ушел в горы искать истину, да так и не вернулся. А потом мать рода объявила, что его больше нет в этом мире.

 Далара опустила веки, задумавшись:

 - Но он мог вернуться, почему бы и нет? Или же Эндора ошиблась. Король ведь признал в нем брата.

 - Чушь. Оттуда еще никто не возвращался.

 - Но кто он тогда?

 - Да какая разница! Никто из смертных Элиана не видел, да и из эльфов мало кто его помнит. А трон империи лакомый кусочек. Нынешняя наместница достаточно глупа, чтобы поверить в сказку, вот Старейшие и воспользовались случаем. С покойной Энриссой этот фокус бы не прошел.

 Их беседу прервал сначала треск, а затем визг. Аланта тяжело вздохнула - Ларион опять удрал от няни и застрял в розовых кустах. Она встала со скамейки и подошла к своим любимым кремовым розам, с таким трудом прижившимся на местной каменистой почве. Полуторагодовалый воин честно сражался с колючими кустами и нанес врагу немалый урон, но в конце концов застрял в переплетении ветвей. Розы почти вдвое превышали его рост и, должно быть, казались мальчику злобными великанами.

 Эльфийка осторожно развела ветки, стараясь не поцарапать мальчика еще сильнее, подняла израненного бойца на руки и отнесла матери:

 - Интересно, упрямство он унаследовал от тебя, или от своего отца?

 Далара пожала плечами, одновременно пытаясь успокоить ревущего во всю силу легких ребенка. Получалось у нее плохо, и когда на дорожку выбежала запыхавшаяся толстая нянька, она с облегчением передала ей сына. Нянька каялась, просила прощения, что не уследила, разве что в ноги не упала, по местному обычаю, Аланта сухо поджала губы, но подождала, пока нянька унесет ребенка, затем поинтересовалась:

 - Далара, какого Ареда ты решила стать матерью, если тебя перекашивает от одного вида собственного отпрыска?

 - Ты будешь учить меня материнству? - Этот разговор повторялся с завидным постоянством, обе стороны уже выучили реплики наизусть. - Ты запретила собственному сыну появляться на пороге родительского дома, и не разговаривала с ним тысячу лет!

 - Я и сейчас с ним не разговариваю. Но когда я его прокляла, ему было намного больше полутора лет. Да и потом, он всего лишь один из девяти, с остальными у меня замечательные отношения. Ты же от дочери вовсе избавилась, а сына отдала нянькам. Далара, мы говорили об этом уже не раз, но ты не желаешь слушать. Маленьким детям свойственно любить родителей безоговорочно, что бы те ни делали с ними. Но этот возраст быстро проходит, ты не успеешь оглянуться, как рядом с тобой окажется ненавидящий тебя взрослый человек, причем ненавидящий по заслугам.

 Далара молчала, опустив голову. Она знала, что прабабка права, но ничего не могла с собой поделать. Ее сын, наполовину эльф, наполовину Аэллин - смуглый, золотоглазый, медвяно-рыжий, не походил ни на отца, ни на мать, так причудливо перемешалась в нем кровь двух народов. Изящная фарфоровая статуэтка - в нем не было и намека на обычную детскую неуклюжесть. Даже ходить он научился сразу, избежав обидных падений и разбитых коленок.

 Она сотворила это чудо, медленно и терпеливо, как выводят новый сорт яблок, новую породу лошадей. Но садовник не рожает яблоко в муках, заводчик не покрывает кобылу вместо жеребца, а она дважды влила свою кровь в род Аэллинов. Тогда, в первый раз, все было иначе. Те дети не росли у нее на глазах, она не держала их на руках, они не искали ее любви. А Ларион льнул к матери вопреки всем ее попыткам отстраниться, остаться в стороне.