Стрела над океаном - страница 60

На повороте — заросли шеламайника. Широкие листья в росе, будто в крупных жемчугах. Под мостом — говорливый ручеек, бегущий по камням. И не столько видны, сколько угадываются в тумане, в отдалении, расплывчатые контуры гор…

Внешнее сходство с Кавказом, пожалуй, действительно есть. Но стоит ли сравнивать? Разве от этого окружающее станет лучше? Так хорошо кругом! Так хорошо мчаться в тумане раннего утра на быстром «козлике» по виляющей из стороны в сторону дороге!..

Туман редеет, редеет, и где-то за Елизовом от него не остается и следа. Голубое небо. Теплое солнце заливает невысокие зеленые сопки и старый березовый лес по сторонам дороги.

Прекрасная дорога!.. Впрочем, уточним: сама по себе как транспортная магистраль дорога ужасна, она только еще строится. Наш «козлик», содрогаясь всем своим железным поджарым телом, делает на ней дикие прыжки, ныряет по ухабам, рытвинам, как шлюпка в море. Прекрасно то, что по сторонам дороги.

Густой березовый лес. Защищенные от морских ветров сопками «каменные» березы здесь совсем не такие искривленные, искалеченные, как на берегу. Могучие, с красивой кроной, дающей густую тень, стоят они, коренастые гиганты почтенного столетнего возраста. И есть в их богатырской осанке что-то от спокойного величия дубов.

А какие лужайки открываются между ними: освещенные солнцем, заросшие шеламайником, темно-синими цветами водосбора! То тут, то там вспыхивают оранжевые огоньки лилий.

И какое это наслаждение — идти по этим лужайкам, раздвигая травы и цветы руками, чувствуя их упругое сопротивление, их щекочущее, влажное прикосновение к разгоряченному лицу!..

А вот речка. И на ней в тихой заводи — стайка уток. До чего же холодна и свежа быстрая вода! Прибрежные ивы полощут в ней свои тонкие зеленые волосы…

Едешь на машине по пыльным камчатским дорогам, бродишь по склонам сопок, по солнечным лужайкам в рощах «каменных» берез и не перестаешь дивиться гущине, силе разнотравья. У самой привередливой коровы слюни потекут при виде этого роскошного изобилия кормов!..

Еще Крашенинников писал: «Травы по всей Камчатке без изъятия столь высоки и сочны, что подобных им трудно сыскать во всей Российской империи. При реках, озерах и в перелесках бывают оные гораздо выше человека, и так скоро растут, что на одном месте можно сено ставить по последней мере три раза в лето. Чего ради способнейших мест к содержанию скота желать не можно».

И невольно думаешь: не в богатейших ли возможностях развития животноводства одна из блистательных перспектив сельского хозяйства области?

Советская власть получила от прошлых времен незавидное наследство: в 1922 году посевная площадь Камчатской области составляла 14,77 гектара.

В наше время в области десятки сельскохозяйственных совхозов и колхозов. Земледелием занимаются и рыболовецкие колхозы, и подсобные хозяйства многих предприятий. В 1959 году посевная площадь занимала более 12 тысяч гектаров. Во всех хозяйствах около 22 тысяч голов крупного рогатого скота, 17 тысяч свиней, 127 тысяч оленей.

А Мильковский район! Здесь, в самом центре полуострова, в верховьях реки Камчатки, вызревают в открытом грунте огурцы и помидоры. Недаром эти места называют «житницей Камчатки», «камчатской Украиной».

На полях области почти всюду выращиваются хорошие урожаи картофеля, капусты, корнеплодов. Посевные площади в основных сельскохозяйственных районах — Елизовском и Мильковском — увеличиваются из года в год. Во всем этом великая победа человека над суровой природой. Уже и сейчас ведь картофель не завозится на Камчатку: хватает своего.

Помню, с каким смешанным чувством удивления и радости смотрел я на зеленые поля ржи в Елизовском районе. Теплый ветер гонял по ним волны, отливающие синевой…

Начикинский санаторий расположен необыкновенно удачно. Выходишь из машины — и сразу сколько света, воздуха, какой простор!.. Кругом — покрытые лесами сопки. Одна за другой уходят они вдаль. Над ними лениво плывут летние погожие облака с синими донышками. Внизу, у подножия холма, на котором расположен санаторий, — заросшая ивняком и березами пойма реки Плотникова. Вон она — река, густо синеет в тени кустов, стеклянно блестит на перекатах.