Стрельцы московские - страница 41

Во второй половине столетия складывается полуофициальная практика откупа стрельцов от своих служебных обязанностей, Для этого «промышленные люди» из их числа могли внести в братскую казну «спусковые деньги». На место «спусковых» стрелецкие командиры нанимали других стрельцов, которые «за них на караулех стоят и в походы ходят, и в посылки ездят из братии они за те же спусковые денги». Из той же казны, хранившейся в съезжих избах, производились расходы на «всякую стрелецкую подмогу», постройку различных казенных строений (караулен, пушечных и мелких оружейных амбаров), ремонт знамен, барабанов, покупку прочей полковой «рухляди».

Описывая организацию стрелецкой службы в России, Г.К.Котоши-хин отмечал, что «стрельцы люди торговые и ремесленые всякие богатые многие». Но относилось это замечание, прежде всего, к стрельцам «головных» приказов и особенно к стремянным. По роду своей службы они покидали Москву реже других, что давало им возможность уделять их промыслам больше внимания. По переписи 1670 г, из 9 стрелецких лавок, находившихся в Белом городе вблизи Ильинских ворот, три принадлежало пятидесятнику Стремянного приказа Семену Иванову. Другой пятидесятник из числа стремянных Ипат Ульфов в 1689 г. владел баней торговой в Кузнецах на Неглинке, двумя банями в Тележниках да баней в Новомещанской слободе по третям с Иваном Бараном и Григорием Суворовым. Не раз стрельцы «головных» приказов выступали в роли поставщиков крупных партий товаров (живой рыбы, коровьего масла, бревен и т. п.), поступавших в различные дворцовые ведомства на нужды царского двора.

Иногда их торговые обороты достигали 500–600 рублей, но такие явления были редкостью. По своему хозяйственному положению и экономическим интересам стрелецкая среда была близка посадскому миру. Это обстоятельство не раз объединяло служилый и посадский люд в их отношении к отдельным мероприятиям центральной власти. Особенно ярко такое единство проявилось в дни «соляного бунта», вспыхнувшего в Москве в начале июня 1648 г. Всеобщее недовольство вызвала попытка правительства взыскать разом недоимки за три года, прошедших после отмены нового единого соляного налога, который, по замыслу авторов этого нововведения, должен был заменить существовавшие разнообразные подати. Как обычно расплачиваться за провал этих планов должны были народные низы.

По рассказу очевидца тех событий, 2 июня мятежная толпа ворвалась со своими требованиями в Кремль. Начальник Стрелецкого приказа и фактический глава правительства боярин Б.И.Морозов поднял по тревоге до 6000 стрельцов и приказал им подавить волнение. «Но стрельцы воспротивились такому приказанию Морозова, и некоторые из них отправились к его царскому величеству и заявили, что они, согласно принесенной присяге и своему долгу, охотно будут угождать и служить его царскому величеству и охранять его, но что они не хотят из-за изменника и тирана Плещеева стать во враждебные отношения с толпой; затем они обратились с речью к толпе и сказали, что ей нечего бояться, что они на деле не окажут ей никакого противодействия, а, напротив, даже протянут руку помощи», — писал современник^>73.

Дело дошло до столкновений между стрельцами и слугами Морозова, В стычке был заколот ножом один из стрельцов. Разъяренная толпа москвичей бросилась громить дворы боярина и других виновников народных бедствий. В стороне от мятежа остались лишь стремянные стрельцы. Царь Алексей Михайлович поспешил объявить об отсрочке взимания недоимок и распорядился выдать стрельцам двойное денежное и хлебное жалование. После расправы над наиболее ненавистными сановниками волнения постепенно стали сходить на нет.

Требования, созвучные чаяниям городских низов, содержались и в некоторых прошениях, поданных стрельцами в дни смугы 1682 г. И все же такая солидарность, скорее, объяснялась стечением случайных обстоятельств, нежели сознательным выбором стрелецких масс. Московские стрельцы крепко держались за свои сословные привилегии, распространявшиеся не только на их промыслы, но и другие сферы жизни. Прежде всего, это касалось различных судебных дел. В мирное время все стрельцы были подсудны только Стрелецкому приказу, в котором разбирались всякие большие дела (убийства, табакокурение, преступления по службе и т. д.). В делах малых своих подчиненных судили сами стрелецкие головы. Исключение составляли лишь дела по разбою и татьбе с поличным, передававшиеся в Разбойный приказ. Эти положения распространялись на стрелецких детей, братьев, племянников, живших со стрельцами на их дворах «в одном хлебе». Соборное уложение 1649 г. подтверждало также и прежние льготы по оплате судебных пошлин, взимавшихся со стрельцов и их родии