Стрельцы московские - страница 56

Будучи человеком незаурядным, с широким кругозором, он проявлял интерес к европейским новшествам. Мануфактуры и заводы, устроенные боярином в своих владениях, приносили ему большие прибыли. Заняв влиятельные государственные должности, Морозов попытался применить свои знания и опыт для исправления финансового положения государства.

Разработанная по его замыслу реформа подразумевала замену стрелецких и ямских денег на главный прямой налог на соль. Предполагалось, что никто не сможет уклониться от его уплаты, так как соль являлась одним из основных пищевых продуктов, потребляемых населением. Однако разработчики нововведения не учли особенности российского рынка и неразвитость денежного обращения в стране. В результате, вместо ожидаемых доходов казна потерпела большие убытки из-за сокращения потребления соли населением. После провала эксперимента и отмены соляного налога в декабре 1647 г. власти решили компенсировать потери, собрав с поданных прежние подати за прошедшие два года. По всей стране начался правеж недоимок, так как тяглецы не были в состоянии выплатить разом столь значительные суммы.

Закономерным итогом действий правительства стали повсеместные народные бунты, из которых самым ярким эпизодом стал «соляной бунт» в Москве в 1648 г. Боярину Морозову, в отличие от многих других высокопоставленных лиц, удалось избежать гнева толпы благодаря личному заступничеству государя. Однако Алексей Михайлович был вынужден удалить из столицы своего свояка (царь и его «дядька» были женаты на дочерях И.Д.Милославского). С этого времени сбор стрелецких денег и хлебных запасов вплоть до конца XVTI века оставался непременным и наиболее обременительным для населения видом налогообложения.

По данным начала столетия, в 1615— 16 гг. денежные сборы с посадов и уездов Новгородской и Устюжкой четвертей на «хлебное жалованье Московским стрелцом» достигали 150–160 рублей с сохи^>5. Собранные деньги доставлялись в Москву в соответствующие приказы в сопровождении местных целовальников, приставов и провожатых, присылаемых из столичных ведомств. До 1617 г. с поволжских городов и монастырей собирались «хлебные запасы Московским стрелцом на жалованье» с сохи по 80 четей ржи да по 40 четей овса. В том же году для них был определен новый порядок сбора хлеба — с сохи по 120 четей ржи и 160 четей овса. Собранный хлеб был доставлен в Москву в приказ Большого Дворца, откуда его по особому указу передали в Стрелецкий приказ^>6.

На местах сборы на стрелецкое жалованье производили целовальники — люди «добрые и прожиточные», присягавшие на кресте при вступлении в должность. Поруку за них давали выборные люди от крестьянских общин и посадских слобод. На целовальниках лежала ответственность не только за сохранность собранного хлеба, но и за его качество, чтоб был он чистым, а не пыльным и не костроватым. Собранные стрелецкие деньги и хлеб передавались на хранение местным воеводам, которым запрещалось давать их «в расход» кому-либо. Им же вменялось в обязанность править перед съезжими избами недоимки с тех, кто недодал причитающиеся меры хлеба или деньги. В присутствии земляков виновных нещадно били батогами, «дабы им и другим сошным людям впредь не повадно было так воровата».

О порядке сбора средств на содержание московского стрелецкого войска, существовавшем в середине столетия, можно судить по сведениям Г.К.Котошихина, писавшего: «… и собирают тем стрелцом жалованье со всего Московского государства, с вотчинниковых крестьян, кроме царских дворцовых сел и волостей крестьян… против того, как и крымский окуп. Да с крестьян же емлют стрелецкие хлебные запасы, по указу, и велят им те запасы на всякий год ставить на Москве: а как бывает им, стрельцом, служба, и те стрелецкие запасы велят им ставити на службе, в котором городе доведется; а з дальних мест с крестьян за запасы и за провоз берут денгами, по расчету» \

Как и прежде, всеми текущими делами Стрелецкого приказа ведал значительный штат приказных людей разных чинов. В 1646 г. в подчинении боярина и двух дьяков находилось 30 подьячих. Из них 23 человека имели годовые денежные оклады от 1 до 40 рублей, остальные денежным жалованьем верстаны не были. Трое «старых» подьячих наряду с крупными денежными окладами имели также поместные оклады: