Стреляй, я уже мертв - страница 70

— А этот? — спросила она, кивая на Самуэля.

— Он пойдет с нами; если он врач, то поможет или хотя бы что-то посоветует.

Вскоре они добрались до дома врача, который находился совсем недалеко от Стены Плача. Ахмед постучал в дверь;,на стук вышла пожилая женщина и попросила их немного подождать в прихожей, пока она предупредит врача. Вскоре она вернулась и поманила их за собой.

Старый Абрам Йонах сердечно обнял Ахмеда, сразу признав в нем сына своего хорошего друга, чью кончину он так искренне оплакивал. Но он не стал тратить время на обмен любезностями и сразу приступил к осмотру Измаила. Тем временем Ахмед признался, что не уверен, действительно ли этот молодой человек — аптекарь, однако он дал малышу сироп и какие-то капли, от которых ему на какое-то время стало лучше. Но теперь ребенок вновь начал кашлять кровью.

Врач обратился к Самуэлю на идиш.

— Вы — врач? Если это так, то вам должно быть ясно: у ребенка — туберкулез. В подобных случаях очень мало что можно сделать.

— Я химик, учился в Санкт-Петербурге, — ответил Самуэль. — Мой учитель, ко всему прочему, был еще и фармацевтом, и я иногда помогал ему в больнице. Там я часто наблюдал те же симптомы, которые вижу у этого мальчика.

— Так вы — русский?

— Да, из Царства Польского. Мое имя — Самуэль Цукер.

— Значит, вы — еврей.

— Да, — подтвердил Самуэль. — А вы? Вы откуда приехали?

— Ниоткуда. Я здесь родился, так же, как и мой отец, и отец моего отца, и отец отца моего отца. Наша семья никогда не покидала этих мест. Все мои предки рождались, жили и умирали на этой земле. Они не склонялись перед захватчиками, они страдали, терпели лишения, но не переставали молить Всевышнего о возвращении Иерусалима. Вас это удивляет?

— Я не слишком много знаю о Палестине, — осторожно признался Самуэль.

— Скажите, что вы давали Измаилу? — продолжал расспрашивать старик.

— Травяной отвар от кашля и жаропонижающие капли. Вот только боюсь, все это не слишком ему помогло. А вы сможете ему помочь?

— К сожалению, нет; вы ведь и сами знаете, туберкулез нельзя вылечить. Я могу сделать лишь то, что уже сделали вы: прописать ему лекарство от кашля. Да и то, ваше средство оказалось действеннее.

Затем Абрам объяснил Ахмеду, что молодой человек, которого он привел — действительно химик, и микстура, которую тот давал Измаилу, действительно успокаивает кашель. При этом старик честно признался Ахмеду, что не в его власти вылечить Измаила.

Затем он дал Ахмеду несколько склянок с лекарствами и подробно рассказал, как и в каких дозах давать их малышу.

— Он выживет? — допытывалась Дина, крепко сжимая сына в объятиях.

— Одному Богу это известно, — ответил Абрам.

В воздухе повисло скорбное молчание. Ахмед и Дина с тоской смотрели друг на друга, гадая, выживет ли их сын. Самуэль, видя их горе, не решался спросить, где он мог бы найти ночлег.

К счастью, Абрам спросил об этом сам.

— Где вы собираетесь ночевать?

— Не знаю. Я впервые в этом городе и надеюсь, что вы мне что-то посоветуете, — ответил Самуэль.

— Но ведь уже совсем поздно. Я попрошу Ахмеда, он устроит вас на чердаке.

Ахмед не решился отказать в убежище человеку, которого одобрил столь уважаемый им врач; человеку, который помог Измаилу и впредь тоже мог оказаться весьма полезным. Быть может, Ахмед и выставил бы чужака из дома, если бы не опасался, что ночью Измаилу снова может стать хуже. Поэтому он пригласил Самуэля под свой кров, предупредив при этом, что дом у него совсем маленький, и спать ему придется в тесной комнатушке на чердаке, где хранится садовый инвентарь и семена для огорода.

Самуэль охотно согласился.

— Приходите завтра, — сказал врач Самуэлю. — Расскажете мне о своих планах, и может статься, что я чем-то вам помогу. Ах, да, и присматривайте за малышом, у него опять может начаться жар. Да что я вам говорю, вы и сами все знаете, — закончил он с глубокой печалью во взгляде.

Было уже совсем поздно, когда они добрались до дома Ахмеда. Ночная тишина окутала землю, когда они разглядели притаившийся среди деревьев небольшой каменный дом, а затем проследовали во внутренний дворик, наполненный запахом цветов.