Стремительный - страница 11

Вот за это я его и любил, он не ходил вокруг да около. Он принимал все, как есть.

Так как я готовил ужин, я не ответил, а он больше не спрашивал. Его молчание напрягало меня. Мы и так провели много времени в тишине и молчании.

Мы заключили союз после того, как я выбил все дерьмо из его сокамерника. Он должен мне, как сам утверждает. Когда два года назад его помиловали, у него было намерение поквитаться с Алекс. Он также следил за моим островом, где я разрешил ему пожить.

После прошедшей ночи, я решил, что он отплатил сполна. Он помог мне перенести тело Алекс из её машины в мою и утопить её «Вольво».

— Ну, мужик? — настаивал он, вторгаясь в мое воспоминание о том, как это прекрасно, когда все идет по плану.

Я посмотрел ему в глаза, и он рассмеялся.

— Мужик да ты влюбился. Я не могу поверить, что ты еще не трахнул ее.

— Я не сказал ни слова, откуда ты знаешь, трахнул я ее или нет?

— Я тебя знаю, — сказал он, гладя свои темно-русые волосы. — Ты делаешь все тихо и хреново, когда не хочешь говорить. Алекс Де Лука была нашей темой для разговора в течение многих лет. Что, блядь, за задержка, мужик?

— Я не знаю. Я не могу пойти туда снова, — со вздохом я опустил голову. Если я пойду туда, то, вероятно, превращу все что осталось в камень.

— Потому что ты не насильник. Я уже говорил это. Ты ни в коем случае не сделаешь это с ней. Не после того, через что ты прошел.

— Нет, поверь мне, я хочу пойти туда, — я повернулся к печи и вытащил курицу. — Она тоже этого хотела.

— Ты бы хотел, чтобы малышка поборолась?

Кровь пульсировала в моем члене, подтверждая его теорию.

— Я испорчен.

— Нет, ты просто хочешь расплаты. В этом нет ничего плохого.

Благодаря Алекс, я узнал, каково это быть беспомощным, хотя за эти восемь лет я не проиграл ни одного сражения. Ни тогда, когда они заковали меня в наручники, ни когда другие заключенные прыгали на меня, валили меня на пол и по очереди били мою задницу. И даже ни тогда, когда умер мой отец, и я был лишен возможности пойти на его похороны.

Я ненавидел мысли о том, как он думал обо мне, сколько обид принес ему сын. Я получил в наследство остров, единственное место, наполненное моими счастливыми детскими воспоминаниями, и превратил его в собственный Алькатрас.

Никакое количество вины и стыда не изменит то, что я хочу больше всего. То, как она смотрела на меня, то, как она реагировала, действительно, разозлило меня. Я хотел борьбы. Я хотел, чтобы ее ногти впивались в меня. Я хотел, чтобы она пиналась и кричала, моля о пощаде. Я хотел, что бы она плакала, и ей было чертовски больно.

— Расплата — это одно, но то, что я хочу сделать с ней…

Джакс почесал свой подбородок, и широкий оскал украсил его лицо.

— Ты забыл, как мы дрочили в камере? Ты говорил во сне. Я знаю, что ты хочешь сделать с этой девочкой. Я просто не думаю, что твои яйца способны вынести такое.

— Поверь мне, мои яйца не являются проблемой. Тем более, она больше не девочка.

— Ещё лучше. Чего же ты ждешь? Иди и выеби на ней всю злость. Черт, если ты не пойдешь, пойду я.

Он сказал это, чтобы спровоцировать меня, и это сработало.

— Держись подальше от нее.

Джакс поднял руки.

— Без проблем. Я твердо верю в кодекс.

— Какой кодекс?

— Кодекс «оставь-мою-девочку-в-покое». Ты хочешь ее? Она твоя, — он поднялся из-за стола. — Я еду в город. У меня планы на вечер.

— Серьезно? — я поднял бровь, удивляясь, потому как у Джекса были проблемы, когда дело доходило до женщин. Обычно, присутствие рядом с женщиной предполагает наличие физического контакта, а он ненавидел, когда его трогают. — Свидание?

— Ага.

— С женщиной?

— Да, с женщиной, — прокричал он с лестницы.

— Эй, я просто удивлен, вот и все. Независимо от того, что там у тебя, мужик.

— Тебе необходимо спустится вниз, и трахнуть эту малышку. Восемь лет это очень долго для того, чтобы ждать.

Черт. Он всегда переворачивал диалоги с ног на голову.

Он взял свой жакет со спинки стула: — Собираюсь завтра на работу. Так что, я не задержусь.

Мой брат Адам нашел работу Джаксу там, где никто не будет интересоваться преступник ли он. Я также пытался работать на виноградниках Мейсон, но это скорее была иллюзия того, что я тоже обычный горожанин. Благодаря моему наследству, я не нуждался в работе. Тем не менее, бездельничать я тоже не люблю, поэтому я заставлял себя хоть что-то срывать. Алекс разрушила мою карьеру борца, так что работать, кем попало, не было вариантом. Я любил борьбу. Но боксерская груша не доставляет столько же удовольствия, как живая плоть. С того момента как я получил ее, мое присутствие на виноградниках можно было считать шуткой.