Стретч - 29 баллов - страница 16

Видимо, она получила то, что хотела, потому что всего через несколько месяцев они поселились вместе, и Люси больше никогда не упоминала тот момент сомнений или паники, или что это было. Теперь они обзавелись «конюшней», купаются в самоуверенности и деньгах, ждут ребенка и незыблемы как скала.

Когда меня начинает доставать беспечная легкость, с которой Том идет по жизни, я, ужасаясь собственным побуждениям, вызываю из памяти причудливую авантюру с Люси. Получи, малыш, ниже пояса. Когда Том особенно оживлен и самодоволен, когда возносит до небес Люси, вот как сейчас, я смотрю на него в упор и думаю: «Эх, Том, Том…» — и скрепя сердце двигаю дальше.

После обмывания беременности Люси если кто и нуждался в няньке, так это я. Слава богу, у меня имелся Генри, сосед по квартире, ее же владелец и постоянный источник строгой мужской заботы. Генри Стенджер всегда набирал хороший балл. Он, вне всяких сомнений, преуспел в жизни больше меня. Вот его расклад:

Итого: 59 баллов. Совсем неплохо!

Генри был милосерден в то утро, правда, он был милосерден в любое утро.

— Ну, поведай теперь свою версию событий. — Генри присел на краешек кровати с большой кружкой чая в одной руке и узловатой самокруткой в другой. Длинные вьющиеся волосы были, как обычно, заправлены за уши.

— О-о черт. Генри, я опять что-нибудь натворил?

— Есть такое дело. Том только что звонил, спрашивал, как ты и был ли у врача.

— У врача?

— У тебя над правым глазом приличная шишка, а на подбородке — засохшая кровь. Говорят, что ты в каком-то стильном ресторане дал в морду банковскому менеджеру Колину, наблевал в раковину от Филипа Старка[21], бодался с унитазом, а затем, обняв его, пытался заночевать прямо в сортире. Том опасался, что таксист сдаст тебя в травматологию — в таком ты был состоянии.

— О боже, действительно натворил. И это, конечно, не все?

— Конечно. Но ты еще не готов выслушать всю историю до конца. Вот, выпей пока чаю.

Лежа на спине, я пребывал в том золотом промежутке между сном и прозрением, когда кажется, что жестокое похмелье, может, и не наступит. Я приподнялся, опершись на локоть, чтобы взять кружку, и мне немедленно захотелось вернуться назад в этот промежуток.

— О боже, о-о-о боже, ой-ой-ой…

— Похмелье? Эта штука не поможет? — Генри повертел «козью ножку» в пальцах с обгрызенными ногтями. — Специальный рецепт «проснись и пой» от Генри — две части мягкого гашиша и одна часть свежей травы в гильзе из-под «Мальборо лайт».

Я, поколебавшись, отказался. Вкус во рту был такой, словно я всю ночь ел угли из костра.

— Не, Генри, спасибо. Лучше тост.

— Какие проблемы, командир? Будет тебе тост.

Генри исчез, а я попытался сложить вместе обрывки воспоминаний о вчерашнем вечере. Я хорошо помнил прибытие в ресторан, где меня усадили напротив Софи и Колина. Софи благородно выгораживала меня после прокола с почтовым отделением. Я тихо застонал, вспомнив, как пытался лапать ее, когда подавали рыбу. Нехорошо, конечно, но пока не смертельно.

Ой, нет, я, кажется, заставил Люси вынуть блузку из юбки, чтобы, встав на четвереньки, послушать, что у нее там в животе. Было? Точно, было. Вроде бы я также шептал ей на ухо (пожалуйста, скажите, что это неправда), что всегда был в нее влюблен. А потом… У меня вырвался жалобный стон, прервавший поток кошмарных воспоминаний. Когда на следующее утро после бурной ночи меня пронзало раскаяние, я, пока не закончится весь этот ужас, обычно погружался в судорожное, вымученное, бессмысленное веселье в духе песенки «Быть мне счастливой»[22]. На этот раз Кайли не помогла. Тут вернулся Генри с тостами.

— Да, Стретч, боюсь, дела обстоят совсем скверно. Тебе следует подумать, как загладить вину перед Люси, но Том, кажется, тебя простил. Ешь пока, думать потом будешь.

Я взглянул на будильник. Одиннадцать тридцать! Я лихорадочно попытался выбраться из кровати, но добряк Генри толкнул меня обратно.

— Не суетись. Я позвонил в «О’Хара» и сказал им, что ты поскользнулся в душе, схлопотал легкое сотрясение мозга и явишься на работу только вечером. Они очень сочувствовали.