Строго между нами - страница 18

— Интересно, мать Гвинет Пэлтроу так же нервничает? — спросила Стелла, теребя в трясущихся пальцах ремень сумки.

— Наверное, нет. Не беспокойся, все будет хорошо, — сказала Хейзл. — Все превосходно знают слова. Я беспокоюсь лишь за то, чтобы Беки не начала бить других тамбурином по голове. Она очень своевольна.

— Все дети проходят через этот период развития, — вздохнула Стелла.

— Она проходит этот период развития с самого рождения и никак не пройдет, — вздохнула Хейзл. — Если сейчас ей семь, то только представь себе, какой она станет в четырнадцать! Тебе невероятно повезло с Эмилией. Она такой спокойный ребенок. Одно лишь ее присутствие рядом способно пристыдить Беки.

— Подвиньтесь, девушки! Дайте место, — раздалось рядом.

Это был Эйван, который пришел с улицы и потому дрожал от холода.

Стелла пододвинулась поближе к Хейзл и принялась оглядываться, надеясь, что это сможет хоть немного ее успокоить, отвлечь от тревожных мыслей.

Стелла обнаружила, что вовсе не была единственной, кто пришел без своей второй половинки. Однако она не могла не признать, что семейных пар все же было больше, чем она привыкла видеть на улицах. Из класса Эмилии здесь было всего лишь несколько одиноких родителей. Сколько же усилий было приложено, чтобы люди, которые только ругаются, да и то по телефону, теперь с ледяным молчанием сидели рядом друг с другом. И все благодаря их детям. Сама Стелла ничуть не скучала по Глену, однако, разглядывая эти ряды «благополучных» семейных пар, не могла не гадать, какое место сейчас занимает в сердце Эмилии ее отец.

— Все в порядке? — спросила Хейзл, сжимая руку Стеллы. — Я надеюсь, ты не занимаешься сейчас самобичеванием по поводу развода?

«Дорогая Хейзл, — тепло подумала Стелла. — Она все так тонко чувствует».

Но в ответ Стелла лишь тряхнула головой:

— Со мной все в порядке, честно.

Заиграли фанфары — в школе был свой CD-проигрыватель, — и представление началось. Началось оно с выступления самых маленьких детей, нервно вышедших гуськом за учительницей и исполнивших традиционную «Джингл беллс». Пели громко и невпопад. Учительница-аккомпаниаторша что есть мочи долбила по клавишам пианино, а другие учителя из зала всячески подбадривали своих учеников. Дети сквозь нервное хихиканье и странные всхлипывания пытались петь рождественскую песенку. В какой-то момент «хлев» чуть не сложился прямо над головой Младенца Иисуса в исполнении Тины Тирс. Девочку нарядили в исторический костюм — рубаху до пят, в которой когда-то принимали крещение. Слава Богу, мисс Сандерс вовремя выпрыгнула на сцену и, почти скрывшись за кулисами, смогла удержать конструкцию. Хотя из зала подробности чудесного спасения были практически не видны, родители все равно вскакивали со своих мест и принимались делать фото и записывать видео. Стелла боялась, что из-за этого пропустит выход Эмилии. Но когда «ангелы» гурьбой сгрудились на сцене, она моментально увидела свою дочь, в нервном оцепенении стоящую между близняшками, сверкающими в свете софитов. Стелла вскочила с места и энергично помахала рукой. «Ну давай, посмотри на меня», — молилась она про себя.

— Да сядьте же! — прошипел кто-то сзади, но Стелла, не обращая на это внимания, продолжала махать рукой.

Окруженная ангелами, девочка стояла перед морем незнакомых лиц и не могла пошевелиться. Софиты были столь ярки, что со сцены едва ли можно было увидеть что-то отчетливо. Наконец Эмилия увидела мать, и все встало на свои места. Лицо девочки осветилось улыбкой. Готовая запеть, а начинала петь именно она, Эмилия в ожидании сигнала смотрела на сидевшую почти у самой сцены мисс Дэннис.

— Готовы, дети? — спросила та.

Пятый класс дружно кивнул, затем все ученики, как один, застыли в ожидании музыки. Первой шла та самая «Сайлент найт», которую так весело репетировала Эмилия. Прежде эту песню они под Рождество не пели.

Над заполненным родителями зрительным залом пронеслось тихое «ах!». Волнующиеся и одновременно гордые за своих детей родители сжали ладони.

Стелла смотрела на маленькую Эмилию, окончательно освоившуюся и уже поющую от всей души, и чувствовала, как к глазам подступают слезы. На сцене Эмилия напоминала образ ангела с полотна Боттичелли. Казалось, что в ее больших глазах отражается пламя свечей. Стелла знала, что в этом образе искренне все — Эмилия действительно была самым милым ребенком. И самым красивым.