Строки, имена, судьбы... - страница 15
Их покупали ради того, чтобы хоть как-нибудь ощутить пульс угасающей жизни, чтобы воскресить воспоминания о недавнем мирном прошлом, создать иллюзию благополучия, вернуть надежду. Их покупали, наверное, ради того, чтобы выжить, чтобы обрести силы и пройти сквозь огненные круги испытаний.
Кончилась война. Миновали беды. И на одной из улиц Софии — столицы молодой республики, словно мифический Феникс, восстала из пепла новая книжная лавка Макавеева. В ней было по-букинистически пыльно, тесно и очень уютно.
…Давно нет книжной лавки Макавеева, в помине нет уже и старой площади. Но книги, полученные из его рук тридцать с лишним лет тому назад, и по сей день одни из лучших в моей библиотеке.
Среди них — первый перевод на болгарский язык ершовского "Конька-Горбунка" Асе на Белковского и вышедшее в Париже в 1701 году "Историческое путешествие по Европе" Клода Жордана, "содержащее в себе всё, что есть самого достопримечательного в Московии". Это — запрещенные в России издания чертковского "Свободного слова", издания Ладыжникова и Гуго Штейница, лондонское издание "Пролога" Чернышевского, выпущенные в 1861 году в Берлине Николаем Гербелем стихотворения Пушкина, не вошедшие по цензурным соображениям в петербургское шеститомное собрание его сочинений, изданные в 1890 году на>: рижским социально-революционным литературным фондом путевые заметки Джорджа Кениана "Сибирь и ссылка".
Множество, множество книг. Каждая из них могла бы стать темой для самостоятельного очерка. Я расскажу только о двух…
Этому "Евангелию поучительному на все недели года", переведенному со славянского и греческого на болгарский язык врачанским епископом Софронием, удалось избежать мытарств и странствий по городам и весям. До поступления в лавку Макавеева книга бережно хранилась, по всей вероятности, в чьей-то частной либо в церковной библиотеке. Хорошо сохранился обтянутый тисненной кожей деревянный переплет с двумя медными застежками, сделанный, как указывает надпись от 25 января 1863 года, "книгоповезателем" Ангелко Абаци. Окаймленные изящной орнаментальной виньеткой листы не потеряли своего первоначального молочно-серого цвета.
На первой странице "Евангелия" — гравюра с изображением парящего в облаках, закованного в латы ангела-хранителя с грозным мечом в руке и длинный заголовок. Из него мы узнаем, что прежний перевод Софрония, сделанный им очень "неразумительно", исправлен и переписан "на чисто болгарский язык" свиштовским учителем Теодором Теодоровым и напечатан "на душевную и телесную пользу православным христианам" Иованном Стояновым в книгопечатне Медакова в городе Новый-Сад в 1856 году.
Портрет Софрония Врачанского
Примечательно, что тираж этого издания был, видимо, регламентирован заранее проведенной подпиской. На последних страницах "Евангелия" напечатаны подробные списки всех "родолюбцев", изъявивших желание получить то или иное количество экземпляров и поддержать этим просветительное начинание, приобретавшее в условиях тягчайшего турецкого политического и духовного гнета огромный патриотический резонанс. Подписка обеспечила "Евангелию" тираж в тысячу с лишним экземпляров.
В списках указаны имена людей самого разного общественного положения, сплоченных единым душевным порывом — любовью к порабощенной отчизне, стремлением к свободе, к утверждению национального самосознания. Среди них — митрополиты и епископы, игумены монастырей, монахи и священники, иконописцы-зографы, почтенные граждане, учителя и учительницы, воспитанники школ, представители торговли и ремесел. В списках мы встречаем имя одного из видных деятелей болгарского национального Возрождения — крупного европейского ученого, издававшего свои труды преимущественно в Париже, автора известного в Болгарии школьного "Рыбного букваря" Петра X. Верона.
Курьезны "визитные карточки" некоторых подписчиков, например: "Родолюбивый и высокоученый в болгарском и в греческом языках учитель Александр Христов из Самокова — доброжелатель и любитель болгарского просвещения, в прилежании чудесно воспитывающий учеников своих, дабы те закончили школу учеными, а не неучами".