Стручки гороха на рисовом поле - страница 4

В ответ на его приветствие, вновь прибывший наградил собрание уважительным взглядом, с достоинством пожал генералу руку и, оставив на придверном стуле увесистый чемоданчик, важно проследовал к столу.

– Томаса прикомандировали к нашему штабу не случайно, – тем временем продолжал свою вступительную речь Фридрих. – Дело в том, что заокеанские коллеги с помощью самолетов шпионов U-2, космических спутников и прочей новомодной американской техники обнаружили на территории потенциального противника нечто такое, что, по слухам, повергло их в шок и смятение. Скажу даже больше, потрясение наших коллег оказалось настолько глубоким и всеобъемлющим, что новость свою они не посмели доверить ни медному проводу, ни телефону, а по старинке прислали к нам информатора. – Фридрих одобрительно посмотрел на майора, и тот улыбнулся в ответ, ещё не замечая в словах генерала никакого подвоха. – и сейчас, когда наш связной наконец прибыл, я бы хотел допросить его с особым пристрастием! – впервые генерал глянул на майора недобро, – И первое, что спрошу сразу, – глаза Фридриха вспыхнули хищным огнём, – «Что вы там курите у себя в штатах, чтобы предположить такое, будто у каждого русского в гараже стоит вместо новенького Мерседеса его личный танк!»

До последнего момента лицо генерала оставалось непроницаемым, так что никто из подчинённых не мог заранее предугадать его финальный пассаж, но, как только Фридрих закончил и вдобавок вытащил сигареты из куртки – а это был особый тайный знак, разрешающий собравшимся сбросить личину благопристойности – в комнате послышались первые смешки.

***

Кто как не немцы, жившие с русскими, рука об руку вот уже целых одиннадцать столетий, знали своих соседей как облупленных, но, даже это обстоятельство – считал, направленный в Германию с особым поручением майор Томас Бирст – не помогло им избавиться от глубочайшего заблуждения.

Как гласила русская поговорка – а Бирст был большим знатоком и любителем славянского фольклора, с увлечением читал Пушкина и Толстого и даже цитировал некоторые фрагменты на языке оригинала – «в чужом глазу соломинку ты видишь, в своём не замечаешь и бревна!» В сложившейся ситуации подобную мудрость можно было перефразировать таким образом, что немцы, уверившись в своей полной осведомленности о планах соседей, оказались в некотором степени ей же и ослеплены, а, между тем, прямо у них перед носом, противник разыгрывал хорошо отрежиссированный спектакль, постановка которого, как считал Томас, вот-вот должна была достигнуть своей естественной кульминации.

Намереваясь встретиться лицом к лицу с высшими руководством бундесвера, Бирст понимал шаткость своего положения и нисколечко не сомневался, что его будет ждать исключительно холодный приём. Явиться сюда с заявлениями подобного рода, означало как минимум публично обвинить германскую разведку в некомпетентности. Возможно поэтому майор заранее настраивал себя подобающим образом. Он твердо решил, что ни при каких обстоятельствах не даст волю чувствам. Ведь стоило хоть немного расслабится, и вся операция могла пойти прахом, а это грозило не только ухудшением отношений между союзными управлениями, но и полным провалом совместной стратегии по сдерживанию русских на западе.

На первый взгляд задача майора могла показаться ему тривиальной: Бирсту всего-то и надо было, передать немецкому руководству новые разведданные, но после такой презентации, которую учинил ему Фридрих, сразу же переходить к сути дела уже не имело никакого смысла. Теперь, прежде чем приступать к непосредственным обязательствам, Бирсту отчаянно требовалось вернуть хотя б толику расположения своих слушателей.

– При всем моем уважении, генерал, если вы продолжите представлять меня в подобном ключе, то все ваши подчиненные рано или поздно поднимут меня на смех, – произнес майор в тайне, желая Фридриху за подобную презентацию всего наихудшего, – а я бы не хотел выглядеть посмешищем в компании уважаемых офицеров бундесвера, тем более, что, если бы перед тем, как навешивать на меня ярлыки недоверия, мне позволили и самому как следует объясниться, мои соображения больше не показались здесь никому из собравшихся такими смешными.