Стычка стрелка Шарпа - страница 12

Хики, до предела смущённый присутствием Терезы (он спал в одной сорочке и одеться не успел), поправил сползшее с голых ног одеяло и робко подал голос:

— Французы, правда, придут, сэр?

— Считаю, да. А что? Страшно?

Ответил Хики не сразу:

— Да, сэр. Страшно.

— Зачем же в армию пошёл?

— В армию я пошёл, сэр, повинуясь воле моего батюшки.

— Твой отец хочет твоей смерти?

— Надеюсь, нет, сэр.

— Однажды я тоже был прапорщиком, Хики, — скривил губы Шарп, — …и получил хороший урок того, что значит быть прапорщиком.

— И что же это за урок, сэр?

— Жизнь прапорщика дешевле дешёвого, Хики. Дешевле дешёвого. Приятных снов.

Шарп и Тереза вернулись на стену.

— Ты жесток, Ричард, — упрекнула стрелка жена.

— Честен.

— Твоя жизнь тоже была дешевле дешёвого, когда ты был прапорщиком?

— Ещё дешевле. Потому и попёрся на тот чёртов утёс, на верную смерть… Сорвись я, никто бы не плакал.

А кому придётся переться на утёс завтра? И где именно будет этот утёс? Вопросы, вопросы… Не упустил ли чего Шарп? Явятся ли ублюдки? А, если явятся, удастся ли их остановить? Шарпа бил мандраж. Вроде всё было готово к встрече французов, но жила внутри тоскливая обречённость, будто он уже проиграл. Проиграл, ещё не вступив в бой.

Люди Терезы в четырёх километрах от Сан-Мигеля жарили на костре зайца. Они развели огонь среди оливковых деревьев в ложбине, предварительно удостоверившись, что пламя не видно с дороги, проходящей под их убежищем. Если на тракте покажут нос французы, партизаны заметят их первыми, и гром перестрелки послужит сигналом для британцев в форте.

Капитан Пеллетери не увидел костра. Зато он обратил внимание на бледный, слабенький отсвет, мерцающий на плоской поверхности уходящей вверх скалы. Жечь костёр в испанских горах могла позволить себе лишь одна категория местных жителей, — гверильясы. Пеллетери поднял руку, давая знак своим остановиться.

Костёр жгли слева от дороги, и капитан не сомневался, что кто-то из партизан наблюдает за трактом. Надо было искать другой путь. Справа капитан углядел глубокую расселину, пролегающую, похоже, до самой реки. С того склона, где горел огонь, расщелина не просматривалась.

Гусары Пеллетери обмотали тряпьём ножны сабель, дабы те не клацали о стремена. Со стуком копыт сделать было ничего нельзя. Пеллетери еле слышно сказал своим парням: «Идём медленно. Медленно и тихо».

Спешившись, они сторожко спустились в поросший травой распадок. Он сворачивал на север, где-то в середине мельчая, и Пеллетери взмок. Высвеченная луной седловина — идеальное место для засады, на поросших кустарником тёмных склонах могли скрываться десятки партизан, но выстрелы не прозвучали, и у Пеллетери отлегло.

На выходе из расщелины капитан передал поводья сержанту и пошёл осмотреться.

Тихо. Небо начало светлеть, и луна поблекла. В слабом свете нарождающегося утра капитан видел зеркальную полосу реки, деревья, белую ленту дороги и пятно форта без единого огонька. У гусара мелькнула шальная мыслишка: а что, если форт пуст? Мелькнула и сгинула. Пеллетери выбрался из распадка ещё на пару шагов и понял, что Бог на свете есть. И Он — француз, ибо отрог холма далеко выдавался вперёд, закрывая выход из расселины до самых полей, где роту капитана спрячут от глаз часовых форта оливковые рощи.

Пеллетери вернулся к своим, запрыгнул в седло и обратился к гусарам:

— Пистолеты зарядить, но не взводить. Ясно? Если кто-то из вас посмеет пальнуть до того, как мы доберёмся до моста, утоплю, как кутёнка. Только предварительно кастрирую. Слышали?

Его ребята сноровисто заряжали длинноствольные пистолеты, — оружие не слишком точное, но на ближней дистанции столь же смертоносное, как и пехотный мушкет.

— Спускаемся не спеша, наплывая, как утренний туман. Затаимся среди деревьев. Всем ясно? Не спешим, соблюдаем осторожность. И не дай вам Бог чихнуть! Чихальщика я кастрирую самым тупым ножом, какой только найду. Ждём до последнего, потом атакуем. На мосту убивать всё, что шевелится. Убивать, убивать и убивать! Учтите, если мы проиграем, я вам причиндалы не ножом, зубами отгрызу! А у меня оч-чень тупые зубы!