Суд матери - страница 30
Д о б р ы д е н ь. Рядовой Прометеев! Два наряда вне очереди получили? В карьер шагом марш!
Ф е д о р (без энтузиазма). Есть, два наряда вне очереди. (Промаршировал мимо Марины.)
М а р и н а. За что его?
Д о б р ы д е н ь. Нерадив. И в коллективе не принят.
М а р и н а. Всеми?
Молчание.
А человек должен знать, что он кому-то нужен. Нужен! Эх вы, коллектив… (Исчезла в медпункте.)
Пауза.
Д о б р ы д е н ь. Отделение, стройся! Шагом марш! Запевай!
Отделение с песней уходит. Появилась Я б л о к о в а. Из палатки выходит А л е й н и к о в.
Я б л о к о в а. Здравствуй, Платон Павлович.
А л е й н и к о в. Фаня…
Я б л о к о в а. Дай, думаю, грибков в лесу пособираю. (Смотрится в зеркальце.) Чего это ты вчера Зинку из столовки обхаживал? Мимо прошла, ног под собою не чует. Только ведь прическа у нее искусственная: парик в городе у знакомого парикмахера достала.
А л е й н и к о в. Полно тебе, Фанечка, тут и без тебя голова кругом.
Я б л о к о в а. Неприятности, что ли, какие?
А л е й н и к о в. Есть тут один Прометеев, в печенки въелся!
Я б л о к о в а. Дерганый ты стал. От нерегулярного питания все. По столовкам язву только наживать, обед мужчине нужен домашний.
А л е й н и к о в. Невезучий я, чертом, что ли, меченный?
Я б л о к о в а. Что так?
А л е й н и к о в. Половину жизни прожил. А добился чего? Прапорщик… Все дружки мои: кто капитан, а кто майор. Сам во всем виноват. От военного училища отказался — на гражданку потянуло. Десять лет и мыкался, то матросом в Атлантике, то в Сибири с геологами. Однажды лишь задумался, и точно кто по голове трахнул: без армии-то мне не жить! Военная во мне заложена косточка… Да, теперь не только прапорщиком — старшиной служить бы пошел. И болею за свое дело, и каждый промах, каждый нерадивый солдат — мне словно ножом по сердцу. Строг с ними? Да. Иногда даже лютую. Потому как не могу допустить, чтобы кто-то из них ошибки мои повторил. Армия — она главное в человеке воспитывает: учит быть волевым, требовательным к себе, а без дисциплины пропадешь.
Я б л о к о в а. Вот ты какой у меня. Сразу и не отомкнешь…
А л е й н и к о в. Руки у тебя, притронешься — и любую беду снять можешь. Злость и та тебе к лицу…
Я б л о к о в а. Сильный, большой, а пустоцвет. Кончать было с тобой решила. (Резко оттолкнула.) Ну вот что: или женись, или катись! Милостыни мне от тебя не надо.
А л е й н и к о в. Фанечка, синичка моя, ведь только об этом и мечтаю.
Я б л о к о в а. Я тебе помечтаю, я тебя думать отучу. У, так бы и пристукнула. Женщине об этом сказать надо вслух, членораздельно!
А л е й н и к о в. Хочешь, завтра же в загс и пойдем!
Я б л о к о в а. Завтра? Нет, днем не могу.
А л е й н и к о в. Тогда вечером.
Я б л о к о в а. Вечером тоже работа. На две смены устроилась.
А л е й н и к о в. Это еще зачем?
Я б л о к о в а. Голую-босую не возьмешь, приданое себе сколачиваю.
А л е й н и к о в. Словеса-то какие выковыриваешь — приданое…
Я б л о к о в а. Ну вот что, если я сама не передумаю — в воскресенье в районный Дворец бракосочетаний и покатим.
А л е й н и к о в. Значит, согласна?
Я б л о к о в а. Одному богу известно, что вы нам, бабам, стоите!
Обнявшись, Алейников и Яблокова уходят. Какое-то время сцена пуста. В отделении слышны только солдатские песни. Неожиданно появляется Ф е д о р, у него разодрана штанина. Не решается войти в медпункт. Очевидно, его заметили, вышла М а р и н а.
М а р и н а. Что это с тобой?
Ф е д о р. Кобыла проклятая… Стал ее запрягать, нагнулся, а она как зубищами цапнет. Мне бы только йодом смазать.
М а р и н а. А ну, покажи. Где?
Ф е д о р (прикрыл рукой штанину). А чего там глядеть-то?
М а р и н а. А если заражение, а если столбняк?! Укол сделать нужно. Стой здесь! (Исчезла в палатке.)
Ф е д о р. И обмундирование казенное в лоскуты, теперь не залатаешь… Ну, кобыла, погоди!
Вернулась М а р и н а, в руках ее шприц и тампон.
М а р и н а. Снимай штаны!
Ф е д о р. Что?!
М а р и н а. Глупый, тут каждая секунда дорога. Снимай, а то солдат позову!
Ф е д о р. Да не кричи ты так, чего панику разводить?
М а р и н а. Ну! В последний раз тебе говорю.