Суд времени. Выпуски № 01-11 - страница 15
Кургинян: Ну это же номенклатура, номенклатура…
Бабурин: …И за это на него окрысилась вся российская демократическая власть, и ему пришлось спасаться, конечно, в том числе, к сожалению, отгораживая Украину и спасая от ельцинской заразы. Но я хочу сказать, что первая попытка… Сегодня мы обсуждаем декабрь 1991 г., но почему-то забываем, что была первая попытка совершить это преступление, когда…
Сванидзе: Время, время истекло. Дозавершите Вашу мысль.
Бабурин: …когда Ельцин собрал Кравчука, руководителя Белоруссии Дементея и Назарбаева и предложил подписать этот договор — выйти, ликвидировать Советский Союз. Ведь господин Шушкевич появился после августа.
Сванидзе: Спасибо, спасибо.
Бабурин: И тогда они были против.
Сванидзе: Спасибо, Сергей Николаевич.
Кургинян: Вы нам напомнили об очень важном законе. Спасибо.
Млечин: Ваша честь, я прошу прощения, свидетель Кравчук был сейчас обвинен в том, что он поддержал ГКЧП, он хотел бы сделать по этому поводу заявление. Ваша честь, было бы справедливо дать возможность ответить.
Сванидзе: Предоставляется возможность для краткого заявления.
Кравчук: Ну, во-первых, было точно ясно и записано, что конституция, как и сейчас, — это закон прямого действия, и никакие законы, которые принимаются, могут иметь юридическую силу только тогда, когда они соответствуют нормам конституции. В конституции записано «каждая республика имеет право на выход из Советского Союза». Это, во-первых. Во-вторых, есть документы моего выступления на телевидении 19 августа 1991 года, когда в Киев приехал Варенников, представитель ГКЧП, и склонял украинскую элиту поддержать ГКЧП. Я выступил на телевидении, есть документ, которым сказал: «Москва делает „дворцовые перевороты“ — это ее дело. Мы ГКЧП не поддерживаем, потому что не знаем мнение Горбачева и других по этому поводу. Поэтому может решить вопрос только Верховный Совет Украины».
Сванидзе: Спасибо. Прошу Вас, Ваш вопрос к свидетелю обвинения.
Млечин: Сергей Николаевич, скажите, но все-таки в Конституции было записано право республики выйти…
Бабурин: Да.
Млечин: Ну, если они хотят воспользоваться — почему они не могут им воспользоваться?
Бабурин: Пожалуйста. Но только в каком порядке? Выходите, но как? А «как» — записано в законе. Более того, то что, было в союзном законе…
Млечин: Сергей Николаевич, можно, я уточнить только хотел…
Бабурин: Да.
Млечин: …в каком году был принят этот закон?
Бабурин: Закон был принят как раз и вступил в силу в начале 1991 года.
Млечин: То есть, к тому времени, когда большинство республик уже объявило о своем суверенитете, да?
Бабурин: Я прошу прощения, — 3 апреля 1990 года.
Млечин: К тому времени большинство республик уже заявило о своем суверенитете. Не было ли это просто попыткой помешать реализовать этим республикам их конституционное право?
Бабурин: Я прошу… Большинство — это 4. Не надо… вот чуть-чуть неточно.
Млечин: 4 республики… Не было ли это желание помешать им реализовать их конституционное право?
Бабурин: Какое большинство? Ни Украины, ни России, ни Белоруссии среди них не было. Какое?
Сванидзе: Уважаемые свидетели, я прошу не вступать в спор друг с другом…
Млечин: Сергей Николаевич, не было ли принятие этого закона попыткой помешать республикам, объявившем о своем суверенитете, реализовать свое конституционное право просто, как Вы полагаете?
Бабурин: Уважаемый господин Млечин, это, конечно, была попытка сохранить страну. Такой попыткой были и действия ГКЧП. ГКЧП 1991 г. — это «корниловский мятеж» 1917 г. Такой же неудачный. И если бы ГКЧП победило, мы бы сегодня говорили, сегодня, может быть, об этом, но по-другому, и более того, может быть, я был бы по-прежнему преподавателем, а господин Кравчук — по-прежнему членом ЦК. Но закон есть закон, его никто не отменял. И в этом отношении Беловежское соглашение должно было проходить после этого через референдумы. Ни в одной республике — ни в одной! — референдумом Беловежское соглашение одобрено не было, а в России — даже высшим органом власти — Съездом.
Млечин: Но если на Украине референдум… Если украинцы… 91 % проголосовали за независимую Украину, потом парламент Украины утвердил Беловежские соглашения — ну не имело ли это достаточной силы? Как Вы считаете, Сергей Николаевич?