Суд времени. Выпуски № 12-22 - страница 15
Кургинян: Я только хотел узнать — была политическая ошибка!
Мединский: …думать не о пиаре, а о здоровье нации.
Кургинян: Я Вам снова говорю…
Сванидзе: Если, если я правильно понял господина Мединского, он говорит о политической ошибке в методах, но не в идее, не в задумке, не в цели.
Мединский: Правильно.
Кургинян: Ну, товарищи, давайте сейчас цель будет поставлена, чтобы мы все были, так сказать, бессмертны. А через 3–4 года начнется падеж.
Сванидзе: Сергей Ервандович, регулярно…
Кургинян: И все скажут: ну, цель же прекрасна!
Сванидзе: Сергей Ервандович, Ваш тезис, Ваш вопрос Вашему свидетелю.
Кургинян: Мой тезис абсолютно прост. Я хочу еще раз сказать: антиалкогольная кампания — то, что она была при Горбачеве ошибкой, говорят все. Я иду дальше и говорю, что это была странная ошибка. И вот теперь я хочу, чтобы Павел Сергеевич Шапкин снова сказал, что же все-таки такое… алкоголизм-то в СССР был реальной угрозой № 1? Что же мы так спохватились к июню, когда Генсека избрали только в марте?
Шапкин: Проблемой № 1 действительно была экономическая ситуация и действительно отсутствие мотивации для работы, для творчества людей, граждан. И произошла подмена, подмена причинно-следственной связи, то есть в ЦК КПСС почему-то связали экономические проблемы с пьянством. И посчитали, что пьянство и есть основная проблема. А я думаю, что наоборот — первична все-таки это общеэкономическая ситуация. Потому что, я вот… мне… получилась так… мне было 18 лет, и я через 6 дней женился после того, как мне 18 лет исполнилось, и мне встал вопрос, как денег заработать. Оказывается, никак. В стране не было возможности, так сказать, заработать денег. То есть вот столько, сколько, так сказать, причиталось…
Кургинян: Можно? Я правильно Вас понял? Создали чудовищное общество с гигантским разрывом между богатыми и бедными, с закрытыми каналами вертикальной мобильности и всего прочего. В этом обществе от безысходности и с других причин начинают пить, вместо того, чтобы менять общество и перебрать людишек, говорят, давайте-ка с алкоголем поборемся.
Мединский: Уважаемый… уважаемый обвинитель…
Кургинян: Так или нет?
Шапкин: Совершенно верно.
Кургинян: Я с ним согласен.
Шапкин: Все это вылилось в совершенно лицемерную антиалкогольную кампанию.
Кургинян: Я с ним согласен.
Шапкин: Причем, все же, как бы, смеялись над этим на самом деле, вот, про себя, да? Но на людях говорили, что да, все урезать, ограничить и т. д.
Кургинян: Но я говорил много с главным наркологом Москвы Дроздовым и с другими людьми. Пьянство — это социальная болезнь, это совершенно точно.
Шапкин: Пьянство есть социальная проблема.
Кургинян: Спасибо большое.
Сванидзе: Спасибо. Леонид Михайлович, Вы можете задать вопрос свидетелю обвинения.
Млечин: Говорят, что из-за того, что была антиалкогольная кампания, люди стали пить суррогаты, чудовищные какие-то жидкости всякие и стали больше умирать. А вот такую статистику я нашел. От всех спиртосодержащих жидкостей в стране в 1984 году умерло 27 тысяч человек. Со следующего года начинается антиалкогольная кампания. Кажется, что вот стали пить эти жидкости, одеколон, людей стало умирать больше — ничего подобного. 15 тысяч. На 12 тысяч меньше. Следующий год — 12 тысяч. Вот это — последствия антиалкогольной кампании. Да, может быть, они все не изменили, но кого-то спасли. С Вашей точки зрения, разве это не имеет никакого значения?
Шапкин: Совершенно справедливо. Действительно, статистика и негативных последствий, и общего уровня потребления алкоголя, она резко пошла вниз. Но параллельно стал развиваться теневой рынок, который и поныне здравствует и через который …через этот рынок, который по своим объемам, он уже сравним с объемами легальных продаж алкоголя, прокачивается, в том числе, и продукция двойного назначения, прокачивается синтетический гидролизный нелегальный спирт…
Млечин: Я прошу прощения, я ей богу, Вас не прерываю, я только хочу сказать, что это экономическая проблема, а для здоровья, я Вам еще раз говорю, — на 12 тысяч людей сразу стало меньше умирать. Когда Вы говорите, что появились эти жидкости — ну, кто-то все равно выпьет. Но их стало меньше. Вполовину меньше. Вполовину меньше.