Судьба открытия - страница 15
- Это когда пятьдесят человек спасли?
- Вот-вот! Попов, видите, передал на ледокол «Ермак»…
- Так вашей новости уже четыре месяца!
Наконец торжественно вошел метрдотель. С достоинством произнес:
- Милостивые государи, прошу!
Остановился чуть в сторонке, наблюдая. Застучали стулья. «Нет, - решил он, - не приезжие. И вроде не купцы. Из образованных».
Лисицын, усаживаясь, легким движением ощупал на себе непривычный после студенческой тужурки сюртук.
В другом конце стола коренастый, загорелый человек со светлыми бровями и лысеющим лбом несколько раз подряд звякнул вилкой по тарелке, встал, поднял бокал шампанского.
- Внимание, внимание! - начал он; голос был знакомый: бас говорившего недавно об Эразме Роттердамском. - В нынешнем знаменательном году… в году… на стыке девятнадцатого века и двадцатого… мы разъезжаемся по русским просторам… для плодотворной инженерной деятельности. Я предлагаю поднять тост за Горный институт, который мы покидаем… тост за каждого профессора, чьи лекции мы слушали, - за Романовского, Карпинского, за Тиме, за Мушкетова, за Лутугина Леонида Ивановича…
- Ура-а! - нестройно закричали за столом.
Рядом с Лисицыным сидел Терентьев. Он жевал, размахивал ножом и приговаривал:
- Паштетик-то… Батенька, такой разве праведникам в царстве небесном дают! Ну, ваше здоровье!
Один за другим провозглашались тосты. А через час, перебивая друг друга, расплескивая вино из бокалов, молодые инженеры выкрикивали:
- Столбовая дорога человечества! Кто не верит в прогресс? При чем тут социальные проблемы?…
- А кто, господа, бывал на Государево-Байракских копях?
- Интеллигенция - еще отец мой говорил - в долгу перед бесправным народом! В долгу! Мы призваны…
- Нам надо доходность предприятий повышать. И я считаю делом чести…
- Не сравните же с бакинской нефтью! Там рубль на рубль буровая скважина дает!
- Успех промышленности - твой успех! Залог цивилизации! И пусть процветает Россия!..
«Так они и будут, - подумал Лисицын. - Доходность… Процветает… Рубль на рубль…» Он снова посмотрел вокруг: вот этот - сын хозяина медных рудников; тот - сам владеет приисками на Урале; один Терентьев здесь из неимущих. «Другое дело, собрался бы весь курс, все выпускники. А то как на подбор!» И ему стало неприятно: не надо было участвовать в этом обеде.
- Хорошо! - зажмурившись, сказал Терентьев и вытер губы салфеткой.
К Лисицыну подошел коренастый, тот, который утверждал, что без глупости на свете не прожить. Он был в черном фраке, с сигарой в зубах. Улыбнулся:
- Вы почему молчите? Куда работать собираетесь?
Лисицын, отгоняя дым его сигары, взмахнул перед собой ладонью:
- Пока не тороплюсь. Чего мне! Надо мной не каплет…
В зале ресторана стало совсем шумно. Терентьев звонким голосом запел:
Кто-то подтягивал ему. А другие за столом кричали - то о всемирной выставке во Франции, то о задачах горного надзора на казенной службе.
Никому ничего не сказав, Лисицын встал и вышел за дверь.
После выпитого вина голова слегка кружилась.
Далеко за крышами домов закатывалось солнце. Закат пожаром отражался в окнах верхних этажей; ослепительно сверкал купол Исаакия. По Невскому прогуливались люди в летних костюмах, нарядные дамы, чиновники. Лисицын неумело поправил на голове высокий цилиндр, пошел вдоль проспекта.
- Лисицын! - окликнул его кто-то. - Лисицын, черт возьми!
К нему бежал, звеня шпорами и громыхая шашкой, худощавый офицер с закрученными кверху русыми усиками. Не дав Лисицыну опомниться, офицер с размаху поцеловал его в губы:
- Ах, черт возьми! Вот встретились…
«Сотников»,- увидел Лисицын и тоже обрадовался встрече.
- Вот какой ты стал!
- А ты какой стал!
Сотников был в Петербурге по делу - лишь на один сегодняшний день. Он простодушно и чуть завистливо расспрашивал:
- Ну, живешь как? В министры попасть, наверно, целишься? Не служишь еще? Да-а, ты ведь богатый!
- Какой там богатый…
- Не скромничай, знаю! А этот… что раньше тебя в Горном… как его… помнишь, ты с ним все разговаривал?
- Глебов?
- Да-да, Глебов! Где он?
- Глебова нет, - строго ответил Лисицын.
- Неужели умер?