Судьба открытия - страница 18

«Отсюда в растениях, - обмакнув перо в чернильницу, написал Лисицын, - получаются углеводы: клетчатка, декстрин, крахмал, сахар. Процесс этот, открытый Климентом Аркадьевичем Тимирязевым, называют ассимиляцией углекислоты. От него зависит вся жизнь на Земле».

Рука снова протянулась к чернильнице. В дверь постучала фрау Шеффер.

- Владимир Михайлович, - позвала она, - битте кафе тринкен. - И шепотом, по-приятельски переступив через порог, добавила: - Моя сестра приехала, барышня… Я познакомлю вас.

Лисицын покосился с досадой:

- Некогда, не могу. - И показал: - Работа у меня. Видите? Спасибо, но никак!..

Фрау обиделась. Ушла.

На его столе лежали груды книг. Тут же был томик Тимирязева в коричневом кожаном переплете - знаменитое исследование «Об усвоении света растениями».

Случалось, он подолгу, думая, шагал по комнате. Его тревожил вопрос: в чем главная причина бурного развития папоротников каменноугольного периода? Почему они достигали своих исполинских размеров?

Кстати подвернулось описание интересных опытов. Оказывается, если поместить растение в стеклянный ящик и впускать туда понемногу углекислый газ, оно станет развиваться очень быстро - конечно, на хорошей почве и в солнечном свету. Когда ученые повысили содержание углекислого газа в ящике до одного процента, углеводы в зеленых листьях образовывались иногда даже в двадцать-тридцать раз быстрее, чем в листьях таких же растений на обыкновенном воздухе.

«Вот в чем дело! - сообразил он. - Углекислота!»

Еще в институте студентам говорили: земная атмосфера древних эпох содержала много углекислого газа. Но лишь теперь Лисицын свел для себя концы с концами. Ему стало ясно, что именно воздух, богатый углекислотой, способствовал стремительному росту палеозойских папоротниковых лесов. «Каких-нибудь пятьсот миллионов лет назад»,- прикинул он, улыбнувшись.

Несколько дней он писал, не разгибая спины. А потом почувствовал беспокойство: «Что же дальше будет?»

Захотелось пройтись по морозцу - зимой в квартире фрау Шеффер было душно. Он надел шубу, шапку и вышел на улицу.

Медленно падали легкие снежинки.

«Приближается конец жизни на Земле, - размышлял он и шел, глядя себе под ноги. - В нашем воздухе только остатки прежних запасов углекислого газа, жалкие три сотых доли процента. С каждым годом его становится меньше. Растения хиреют из века в век. Когда углекислоты станет совсем мало, чахлые кустарники и травы, мхи и водоросли уже не смогут прокормить животных. Катастрофа близится… Как предотвратить ее?»

- Ваше сиятельство, прокачу! - крикнул извозчик-лихач, подъехав к тротуару и откинув медвежью полость на легких лакированных санках. Рослая гнедая лошадь выгибала шею, подтанцовывала.

Лисицын остановился.

- Прокатишь? - спросил с недоумением. Но тотчас понял: - Ага, прокатишь! - И кивнул: - Ну ладно, прокати!

Лошадь рванула с места, резво побежала сначала по засыпанным снегом улицам, потом по гладкому льду Невы. Снег скрипел под полозьями. Подбородок у извозчика был бритый, а усы с седой ниткой выглядели по-гренадерски.

- Отставной солдат? - спросил Лисицын.

- Так точно! - гаркнул извозчик и повернулся к седоку. - Гвардии конно-гренадерского полка рядовой Егор Егорыч Ферапонтов.

Он смотрел честными, по-детски ясными глазами. Лисицыну его лицо понравилось.

- Скажи, Егор Егорыч, долго на Земле будут жить люди?

Извозчик усмехнулся: «Чудит барин!»

- Попа надо спросить, ваше благородие.

- Ну, а ты как полагаешь?

- Думаю, осмелюсь доложить, конца света не предвидится.

«Святая наивность»,- подумал Лисицын.

Через неделю, перелистывая труды шведского физика Аррениуса, он встретил интересное место - мысль, окончательно его взволновавшую. Углекислота, говорит Аррениус, обладает редким свойством поглощать невидимые лучи, например те лучи, которые отбрасывает в пространство нагретая солнцем Земля. Углекислота в воздухе над Землей - как стеклянная крыша над оранжереей. Она окутывает Землю, как прозрачная одежда. Если ее станет больше, климат Земли потеплеет. Аррениус вычислил: даже ничтожная прибыль углекислого газа в атмосфере, скажем до одной десятой доли процента, могла бы вызвать потепление по всей поверхности земного шара на восемь-десять градусов Цельсия. А для дыхания это было бы и незаметно и безвредно.