Судьба турчанки, или времена империи (триптих): Призрак музыканта, Врач-армянин, Я целую тебя в губы - страница 6

стр.

Он не ошибся! Тот, невидимый, начинает действовать. Новый поворот ключа. Отпирают дверь! Что ж, он достаточно силен телесно для того, чтобы противостоять!

Дверь раскрывается медленно. И что-то странное, таинственное в этой медлительности.

На пороге человек в белом тюрбане и красно-желтом шелковом халате. В руках — музыкальный инструмент — от деревянного полушария тянутся вдоль длинной деки туго натянутые струны — тамбур.

В первый миг он даже не воспринял, не разглядел, какое лицо у вошедшего. Он лишь узнал одежду, инструмент, характерную посадку головы.

Но мертвый не может вернуться! Разве не сам убивал? Разве не был на похоронах?

И внезапно...

1. Чамил — Анадол

Бруса — место моего рождения. Здесь, в столице нашего государства — государства воинов-османов, я впервые открыл глаза и начал познавать окружающий мир.

Сначала был дом, отец был, была мать, была кормилица, няня, слуги и служанки. После был город, город с чаршией — торговым кварталом, где селились мелкие ремесленники вблизи своих лавчонок. После мой мир начал расширяться. Я узнал название местности, в которой находился город. Название это звучало, как название звучной, чуть гортанной песни — Анадол, Анадол, Анадол!

Анадол — моя родина. Я сижу впервые на спине смирного старого коня. Мне страшно немного. Отец сказал, что я не упаду. Отец едет позади меня. Я понимаю, что мне не должно быть страшно, но мне все равно страшно. Слуга ведет коня за повод. Я сижу в седле. Меня покачивает на ходу.

— Посмотри вокруг. Не думай все время о коне. Подумай о том, что ты видишь вокруг,— это я слышу спокойный и доброжелательный голос отца.

Я удивлен — откуда он знает, что я все время думаю о коне и не смотрю по сторонам? Сделаю так, как он говорит!

Мне пять лет. Я широко раскрываю рот и шумно вдыхаю воздух, набираясь храбрости. Воздух очень чистый, даже вкусный какой-то. Я сосредотачиваюсь и добросовестно начинаю смотреть по сторонам.

Где раньше были мои глаза? Я вижу маленькие масличные деревца, усыпанные мелкими округлыми плодами. Я вижу широкие поля. Колышутся сгустившиеся стебли. Среди желто-зеленых колосьев я замечаю яркие красные маки. Все это очень красиво! Все это — Анадол!

Я ощущаю разреженность воздуха.

— Почему такой воздух? — громко спрашиваю я. Оборачиваться, сидя в седле, я еще боюсь и поэтому говорю громко, чтобы отец услышал меня.

— Потому что мы скоро подъедем к высокой большой горе, — отвечает отец.

Дорога и вправду пошла вверх. Становится прохладно, но я тепло одет и мне только нравится, что легкий ветерок румянит жарко мои детские тугие щеки.

Мы поднимаемся. Я уже вижу вдали купола и минареты моего родного города. Значит, мы уже высоко! Я не боюсь высоты.

Небо голубое-голубое! Редкие белые облачка на нем видятся такими яркими и пушистыми.

И вдруг мои представления о том, что такое высота, меняются. Потому что я вижу гору. Гора огромна и многоцветна. Вершина ее далеко-далеко от меня. Белая, заснеженная вершина. А сама гора, она разноцветная. Голубоватая, темная, коричневая, серая. Разная! Гора составлена, сложена из выступов и едва приметных тропок и нависающих карнизов, и крутых склонов. Гора!

Белые облака тают вблизи заснеженной вершины.

Отец подъезжает ко мне.

— Эта гора называется Олимп! — говорит отец. — Когда-то этой землей владели эллины. Это было очень давно. Они верили, будто здесь, на горе, обитают их боги, языческие боги. Главного своего бога они звали Заном, или по-иному — Зевсом. Они представляли себе его в виде высокого полунагого человека с благородными чертами лица, обрамленного кудрявой бородой. Они верили, будто Зан сидит на вершине Олимпа на золотом троне, рядом со своим верным орлом, и повелевает громами и молниями.

Я слушаю рассказ отца, вот, хотел было сказать, что слушаю, как сказку. Но нет, сказки рассказывает моя старая няня, тетушка Зухра, и в сказках — все выдумка, я знаю! А то, что рассказывает отец, оно взаправду было. Мой отец очень умный и знающий. Он улем — ученый, толкующий Коран. Отец, может быть, самый умный улем, поэтому у него есть титул — мевляна. Но другие улемы, они небогаты, а мой отец — богат, он — приближенный султана.