Судьбоносный песец - страница 30

Аленка с интересом поглядывала то на меня, то на доктора. Неожиданно сказала:

– Дайте я вас хоть представлю, елы-палы! А то чувствую себя лишней в вашей беседе белых халатиков! Леон, это Кира. Кира, это Леон. Все, теперь продолжайте!

– Необычное имя. Производное ото Льва?

– Попроще. От Леонида. – Мужчина зашел мне за спину под удивленным взглядом медоедки. Я еле удержалась от того, чтобы не поворачиваться, оставаясь к нему лицом. Мало ли!

Но доктор удивил:

– Девушки, надо поторопиться уйти во внутренние помещения. Если ты привела хвост…

И показал на стену.

Что там? Потайной ход? Я уже ничему не удивлюсь.

– Обижаешь, елы-палы! – Медоедка взбила волосы. – Ты разве чувствуешь от нас запах? – Взяла прядь волос, сделала из нее кисточку и постаралась ткнуть в нос Леона, но тот пластично ушел с траектории девушки.

– Нет. Но есть еще и глаза, – заметил он между делом. И снова бросил на меня взгляд.

– Я убедилась, что хвоста нет, но ты прав. Давай начнем побыстрее. – Аленка повернулась ко мне. – А ты пока думай. Все-таки новая жизнь – это вещь. Будто стряхиваешь с себя прошлое, стираешь все проблемы. Посмотри, как я изменюсь, и бери с меня дурной пример!

– А потом два месяца с перебинтованным лицом ходить? – полушутя замотала я головой.

– У оборотней повышенная регенерация. Мой организм справится за ночь. Завтра выйдешь уже с другой Аленкой, елы-палы! А вот с тобой да, придется поваляться.

– Я могу местно ускорить человеческую регенерацию, но период восстановления все равно не будет быстрым. Кира, вам требуется моя помощь? Вас кто-то преследует? – спросил Леон, и у меня создалось ощущение, что он не столько ждал ответа на свой вопрос, сколько к чему-то прислушивался. К дыханию? Пульсу?

– Она пока думает, – вмешалась медоедка, видя, как я растерялась с ответом.

Леон ободряюще мне улыбнулся.

– На стол нужно ложиться уверенной в переменах, – сказал он и повернулся к Аленке: – Кем ты будешь на этот раз?

– Гречанкой! – выпалила медоедка, а потом охнула, сомневаясь: – Или испанкой? Елы-палы, я еще не определилась.

– Ты такая светленькая. Будет сложно сразу перекраситься в черный. – Я почему-то подумала о волосах.

– Не оборотням! Краска на нас держится отвратно, так что проблем со сменой имиджа нет.

Я посмотрела на свои светлые пряди. Если я перекрашусь в темный, и то сожалеть буду. Что же касается лица? Это слишком серьезно!

– Пойдемте! Кира, вам придется остаться за пределами хирургического кабинета. Хотя вы же коллега. Хотите надеть халат и понаблюдать? Может, даже быть вторым ассистентом?

– Хочу! – Я не сдержала восторга в голосе, и Леон расплылся в понимающей улыбке.

Дотронулся до лепнины на стене и повернул деталь барельефа. Стена отъехала, открывая небольшую коробочку коридора. Стоило нам туда войти, как загорелся свет, а стена позади закрылась. Со всех сторон зашипели распылители, а следом открылась стена прямо по курсу. Тут висели одноразовые халаты, маски, шапочки для волос, а также находились кабинки для переодевания.

– Ну что, Аленушка, опять я на тебя весь наркоз переведу, – подтрунивал Леон над медоедкой.

– Не утрируй, елы-палы! Половину, не больше! – шутливо возмутилась Аленка в ответ.

И вот, когда медицинские костюмы и маски были надеты, а пациентка лежала под лошадиной дозой наркоза в операционной, началось самое интересное для любого врача – таинство операции.