Судьбы крутые повороты - страница 11

— Мишка!.. Сюда!..

Затаившийся на кухне, Мишка словно ждал этой команды. Вбежав в горенку, он как вкопанный остановился перед отцом.

— Что, папань?

Отец постучал когда-то разрубленным и криво сросшимся ногтем указательного пальца по красному переплету книги, вначале строго посмотрел на меня, потом на Мишку.

— Чтоб об этих нашлепках никто не знал: ни мать, ни бабка, ни дружки-ребятишки! Не дай Бог, проведает кто из соседей. Меня из-за ваших проделок загонят туда, куда Макар телят не гонял. Понятно?!

— Понятно, — прошептали мы с Мишкой.

Отец встал, достал с полатей на кухне кусок старой, по краям изжеванной теленком клеенки, и завернул в нее книгу.

На душе у меня отлегло: настрой у отца, кажется, был миролюбивый, хотя и чувствовалось, что на душе у него тревожно. Шутка ли дело — в кармане лежит казенная печать, за которую можно угодить и в тюрьму.

Он протянул Мишке завернутую в клеенку книгу и, печатая каждое слово, проговорил:

— Хорошенько спрячь на потолке, под прошлогодний табак. Знаешь куда? Я сам туда не подлезу.

— Знаю! — ответил Мишка, готовый молнией выскочить из избы, чтобы выполнить приказание отца, но тот жестом поднятой руки остановил его.

— Спрячь в самый угол, да посмотри — не сыро ли там. Хорошенько завали табаком. Ступай.

Пока Мишка прятал книгу, отец курил и хмуро молчал, что-то обдумывая. Когда мой запыхавшийся братец вернулся, он встал и кивком головы подозвал меня к себе.

— Пойдем!

— Куда, папань? — испуганно спросил я.

— В милицию.

Слово «милиция» в народе соединялось с чем-то опасным, тревожным, неожиданным… Холодком отдалось оно и в моей душе.

— Зачем, папань?

— Сдадим. Ведь, поди, ее ищут. Ну нашел ты ее, нагадил ею повсюду, а дальше что думал с ней делать? — Видя мое замешательство, отец проговорил еще строже: —Я спрашиваю — чего собирался делать с печатью?

Отцу я никогда не лгал, особенно когда он смотрел мне прямо в глаза.

— Продать, — тихо проговорил я.

— Что?! — гулко протянул отец и отступил на шаг, словно желал получше рассмотреть меня.

— Санек так сказал… Говорил, в городе за нее большие деньги дадут.

Улыбка тронула губы отца.

— И сколько же ты хотел получить за свою находку?

— Санек не успел сказать, ты пришел, — понуро ответил я.

— Значит, я помешал вашей торговлишке, купцы иголкины? А ну, пойдем! И предупреждаю, что если в милиции будут спрашивать, где и когда нашел печать, расскажи всю правду. Понятно?

— Понятно… — Тут же в голове моей молнией мелькнул наказ отца: про оттиски на книге — никому ни слова. И я решился спросить: —А про книгу?

— Про книгу забудь! Ее у нас сроду не было! — И тут же поправился. — Нет!.. Она у нас была, но ее взяла почитать тетка Лукерья из Кривощекова и до сих пор не привозит. Наверное, вся семья читает, а не то и вся деревня, чего доброго и зачитают. Запомнил?

— Запомнил, — твердо ответил я и немного осмелел.

Наверное, от радости, что первый раз в жизни отец меня как большого включает в безобидный заговор.

Мы вышли на улицу и направились к центру села. Мама вдогонку крикнула:

— Куда?

— За кудыкину гору! — строго бросил отец и зашагал еще быстрее.

Я за ним еле поспевал. Мишка, которого отец не позвал с собой, семенил от нас сторонкой, будто бы он не с нами, с каждой минутой ожидая отцовского окрика: «Домой!» Чем-то в эти минуты брат напоминал мне собачонку, которую хозяин не желал брать в поле и уже не раз прогонял от телеги кнутом. Но она никак не хотела отставать, опасливо бежала сторонкой, то и дело останавливаясь, оглядываясь на дом и вместе с тем не спуская глаз с хозяина. Только с годами я понял: мы с Мишкой были не только братья с разницей в два года, мы были слившиеся в один неразвязный и неразрывный узел судьбы, дружбы, любви.

Проходя мимо площади, где аттракционные страсти — визги, крики, звуки гармошки… — были в полном разгаре, я остановил взгляд на качелях. Три лодки, одна за другой, круто взмывали к небу, готовые каждую минуту опрокинуться. И я пожалел, что надумал утром лезть под деревянный настил, где мне попалась эта злополучная печать. «Лучше бы полтинник или гривенник… С этой печатью только наплачешься… Опять же на кого попадешь… Иной и денег не заплатит и в милицию отведет…»