Судороги Земли - страница 10
Непонятная настороженность висела в сыром воздухе.
Поддерживаемый незнакомцами с двух сторон, Денис прошёл не более двадцати шагов, когда до его слуха долетел встревоженный голос вчерашнего «водоноса»:
— Ребята! Эруптивники на подходе!
4
— Не вовремя! — сквозь зубы выдавил мужчина, несколько минут назад освободивший Дениса от верёвок.
— Выходит, эрупция носила скрытый характер… — предположил второй и так рванул Дениса за локоть, что последний застонал от резкой боли в спине. — Извини, — буркнул он, не поворачиваясь, — красивого приёма не получится…
Они почти бегом преодолели метров тридцать заросшего травой пустыря, обогнули неказистое приземистое строение, и нос к сносу столкнулись с «водоносом». Разглядеть его Денис не успел — боль в ногах поднялась выше, сковав металлическим обручем грудь и почти затопив сознание.
Между тремя мужчинами завязался быстрый разговор. Фонетические структуры речи оказались Денису знакомы, однако смысл, заключавшийся в них, ускользал от понимания:
— Ты же сказал, что переход был скользящим?
— Конечно. Три-четыре холостых выброса, несколько биологических лапиллей и всё!
— Откуда взялись эруптивники?
— А я знаю?! Мы же вместе с тобой после выходца всю территорию обошли — Переход закончился!
— Оказывается, не закончился, а всего лишь сменил фазу…
— Сколько их?
— Думаю, больше сотни…
— Так чего мы стоим?
— А этого куда?
— Оставим здесь…
— Опасно, он же не прошёл акклиматизацию…
— Метаморфозы тоже не исключены…
— Да не должно…
— Рисковать не будем — берём с собой.
— Куда я его дену?!
— Привяжешь стропами ко второму щиту.
— Ко второму нельзя — он ближе всех к зоне конфликта. Не заметим, как его эруптивники слизнут!
— Ладно, ставь рядом с нами…
— Тогда я беру зажигалки, Фархад метательное, а ты тащи нашего гостя на банкет!
— Однако ты шутник…
— Есть немного!..
Дениса вновь бесцеремонно куда-то поволокли. Он успел заметить немногое: поле, усеянное различным хламом, небо, впитавшее в себя весь серый цвет осенней распутицы, траву ненатурального фиолетового оттенка. Потом он очутился возле бревенчатого частокола с небольшими прямоугольными прорезями. Ноги дрожать перестали, но с адекватным восприятием действительности дела обстояли не так хорошо: отдалённый лес то внезапно оказывался перед глазами, то через миг уползал к самому горизонту, превращаясь в тёмную узкую полоску. При этом, человеческие голоса, словно змеи во время своей свадьбы, сплетались в сплошной клубок, из которого абсолютно произвольным образом неожиданно выпадала короткая ниточка осмысленной речи:
— У парня галлюцинации…
— Ты не на него, ты вперёд смотри…
— Что я, «отверженных» не видел?..
— Думаю, таких ты ещё не встречал!..
Осмысленные ниточки закончились, пошли сплошные фонемные причуды:
— Длинноногих п и т ь будем, или возьмёмся за коротколапых?..
— Давай долгоногих, — они уже в ы т ь землю начали…
— Эге! в о л о с нынче у них писклявый, не то что в прошлый раз…
Денис пытался впитать всю информацию, бурным потоком льющуюся на него со всех сторон. Прошло некоторое время, прежде чем он осознал себя стоящим рядом с бревенчатым щитом. С приятным удивлением обнаружил, что может сносно владеть своим телом: ноги больше не подгибались, голова перестала кружиться, лишь иногда заставляя слабые руки искать дополнительную опору, чтобы не упасть. Скоро выяснилось, что опора ему теперь не нужна — он стоял в гротескной конструкции, отдалённо напоминавшей детские «ходунки». Отпусти он сейчас руки, подогни ноги, — и с ним бы ничего не случилось!
Откуда-то справа выплыло чумазое ощерившееся кривой улыбкой лицо.
— Как дела, парень? — спросило лицо, швыряя высоко в воздух длинную бутылку из зелёного стекла.
— Ни… че… го… — промямлил Денис, вздрогнув не столько от близкой вспышки пламени, сколько от последовавшего за хлопком тонкого пронзительного визга.
— Ты не дрейфь! — улыбнулось грязное лицо. — Длинноногие — это тебе не ходульники. С ним мы за час управимся!
Лицо скользнуло в сторону, обнажив сюрреалистическую картину: по всему полю, от края и до края, прямо на него — Дениса — брели уродливые создания, каждое из которых в отдельности не выглядело отвратительным или безобразным, но все вместе они являли собой зрелище омерзительное — словно миллионы копошащихся в одной канаве крыс. Денис запаниковал. Он стал дёргаться в своих путах, секунду назад казавшихся столь же необходимыми, как его собственные ноги.