Суета и смятение - страница 17

— Да… соседи, — промямлил он.

— И живем в соседних домах, — добавила она.

— Нет, не совсем. Я живу через дорогу.

— Как! О нет! — воскликнула она и, кажется, перепугалась. — Но сегодня днем ваша мама сказала мне, что вы живете здесь.

— Конечно, здесь. У меня новый дом через дорогу.

— Вы ведь… — Она смущенно смолкла, а потом медленно покраснела. — Я думала…

— Нет, — сказал он, — мы с женой только год жили с родителями, но теперь всё. Конечно, с ними остались Эдит и Джим.

— Я… я поняла. — Ее румянец запылал еще ярче, когда она отвернулась от собеседника и увидела, что на карточке, стоящей перед джентльменом слева, выведено имя «Мистер Джеймс Шеридан-младший». С этой самой секунды у Роскоу исчезли тревожные поводы недоумевать, какого ответа ждет от него кокетливая красотка.

Мистер Джеймс Шеридан с нетерпением ожидал, когда очаровательная гостья «закончит со стариной Роскоу» и подарит холостяку возможность пообщаться. «Старина Роскоу» был младше, но в семье всегда считался рабочей лошадкой. Джим тоже работал, но иногда и веселился, в отличие от Роскоу, впрочем, если быть откровенным, это не говорило о его игривом нраве. Отец частенько хвастал, что оба брата «способные и трудолюбивые молодые люди» и отличаются друг от друга лишь тем, что один женат, а второй ходит в холостяках. Они были похожи внешне: темноглазые и темноволосые, румяные и крепкие, но Роскоу был немного выше Джима, хотя оба не доросли до отцовских габаритов — ни в высоту, ни в ширину, ни в глубину. И тот и другой носили аккуратные усики, и оба словно сошли с рекламы портного: «молодые бизнесмены в роскошных костюмах в темной гамме».

Джим с удовольствием смотрел на профиль соседки, а когда она зарделась, воспринял это как руководство к действию.

— Чем старина Роскоу смутил вас, мисс Вертриз? — спросил он. — Эти современные женатики такие прямолинейные, но не надо давать им повод вгонять вас в краску.

— Я покраснела? — сказала она. — Вы уверены? — Произнося это, она дала ему шанс убедиться, что это не так, с интересом повторив для него взгляд, потраченный впустую на Роскоу. — По-моему, вы ошиблись, — продолжила она. — Кажется, краснел ваш брат, а не я. Это я его смутила.

— Каким образом?

Она засмеялась и, придвинувшись поближе, сказала как можно доверительнее, хотя какая конфиденциальность достижима в царящем вокруг шуме:

— Я начала заигрывать с ним, полагая, что это ВЫ!

Она хотела огорошить Джима — и ей это удалось. Он принял ее слова за нелепую шутку, однако его дыхание перехватило. Он осознал, что страстно желает, чтобы эти слова оказались правдой, и тут же попался на крючок.

— Вот это да! — поразился он. — Кажется, что от такой девушки, как вы, можно ожидать чего угодно… да, и вам всё сходит с рук!

Она опять рассмеялась — в своей необычной манере, и он не понял, смеется она над ним, над собой или над глупостями, которые болтает.

— Мне всё равно, сходит мне что-то с рук или нет, — сказала она. — Однако признайтесь честно, мы-то с ВАМИ сходимся?

— Больше похоже на то, что по ВАМ я сойду с ума! — отшутился Джим, на которого снизошло вдохновение. — Как ни по кому другому на свете, особенно после того как вы так раздразнили меня.

— Я вас совсем не дразнила, — неожиданно серьезно произнесла она.

— Ну и забавная же вы! — откровенно сказал Джим.

Еще несколько секунд она оставалась серьезной:

— Для ВАС я не хочу быть забавой.

— Если мы продолжим наше знакомство, это не станет проблемой. — И он, к своему удивлению, покраснел, а она вновь засмеялась.

— Да, — намеренно жалобно продолжил он, положившись на интуицию, — вы-то из тех девиц, что хохочут, как только заметят, что мужчина серьезен!

— Хохочут! — весело вскричала она. — Разве можно хохотать над вопросом жизни и смерти! Но если вы жаждете трагедии, тогда сразу перейдем к главному — я учла ошибку, совершенную с вашим братом.

Джим был изумлен. С одной стороны, она дразнила его и подшучивала над ним, но в то же время он чувствовал опасность; он не любил терять почву под ногами, и внутренний голос подсказывал ему, что эта леди вскружит ему голову, но ни за что не раскроет перед ним душу, как бы долго ни продолжались их заигрывания. Но ему неодолимо хотелось втянуться во всё это.