Сухая ветка - страница 8

Бармен почесал затылок и ответил:

— В день открытия нашего ресторана он съел прославившую его книгу.

Штольцу нравилась его работа. Он был служащим банка и изо дня в день перекладывал новенькие, хрустящие и потёртые, похожие на ветошь, купюры из одной стопки в другую. Некоторые скажут, что в подсчёте чужих денег есть что-то мазохистское, и будут абсолютно правы. Штольцу же было наплевать на мнение этих некоторых. Бумажные прямоугольники занимали своё, особое положение в его мироощущении, и Штольц сам себе казался едва ли не самой важной фигурой в банковском деле. После работы же он преображался в скромного и незаметного человека, со своими достоинствами и недостатками, слабостями и привычками. И как у каждого скромного и незаметного человека, у Штольца была мечта.

Какая может быть мечта у простого банковского служащего? Самая обыкновенная — мечта о собственном жилище. Вот уже несколько лет, с тех самых пор, как он приехал из глухой деревни в большой город, у Штольца не было постоянного угла. Сначала он жил у одной далёкой родственницы, вечно брюзжащей старухи с бульдожьим слюноотделением, затем снимал комнату на окраине. Но мечта о собственной квартире не давала нашему герою покоя даже ночью, подобно страстной любовнице. С мыслью о приобретении хотя бы маленького жилья Штольц и вставал, и ложился. Иногда во сне эта квартира увеличивалась до огромных размеров, вмещала в себя множество комнат, становилась загородным особняком с голубым бассейном. Каждый раз после этого Штольц с особенным благоговением смотрел на крупные купюры, словно это были древние таинственные манускрипты из египетской Долины Царей.

Невинная мечта неизвестно от кого понесла и разродилась страстью к накопительству. Спустя некоторое время Штольц совершенно перестал посещать магазины (о театрах и кинотеатрах и говорить нечего), а продукты покупал исключительно на оптовом рынке, да и те сомнительного качества — из-за небольшой цены. Готовил он сам, причём, экономя газ, старался всё сделать как можно быстрее. Затем он совсем перестал готовить. Словом, вскоре пара сухарей да стакан воды составляли весь дневной рацион банковского служащего.

Со временем прекратились и обычные для Штольца вечерние получасовые прогулки, так как с каждым выходом из сонного дома на улицу увеличивалась вероятность быть ограбленным трудолюбивыми уличными налётчиками, хотя Штольц никогда не носил с собой даже ничтожную сумму. Постепенно дошло до того, что он перестал зажигать свет по вечерам, предаваясь в полной темноте мечтам о том, что всё изменится, что экономить будет не нужно, что его лишениям очень скоро придёт конец, и что тогда уж первым делом он обязательно женится.

Сорокалетний Штольц ещё не был женат. Ему казалось глупым обзаводиться женщиной раньше квартиры, к тому же работа отбивала все мысли о женитьбе — нужно было зарабатывать деньги, так как это являлось единственным средством, приближающим Штольца к мечте.

Чтобы не терять времени даром, Штольц начал предварительные, но, безусловно, важные переговоры с представителями известной и очень надёжной строительной организации, сдающей новый дом к концу квартала. И вот наконец долгожданное запланированное чудо свершилось.

Старуха-родственница умерла, оставив ему дом. Штольц этот дом продал, а вырученные деньги добавил к собранным. Таким образом накопилась необходимая сумма. Покупка квартиры много времени не заняла, и через несколько дней Штольц перебрался в собственную квартиру. Он ходил по бетонному воплощению мечты и никак не мог поверить в своё счастье. Если бы начинающие вселяться соседи могли видеть сквозь стены, то они заметили бы, как какой-то чудак прижимается всем телом к стене, гладит её, словно впервые в жизни видит это чудо современного строительства. А Штольц…

Штольц был счастлив, как никто на свете. Он ложился на пол, раскинув руки, и довольная улыбка не покидала его лица. В голове Штольца сидела всего одна мысль — всё вокруг принадлежит ему и только ему. Он испытывал чувство, похожее на состояние влюблённости, причём влюблённости взаимной. Как долго он ждал этого! Штольцу казалось — нет, он был в этом уверен — что он действительно влюблён в это помещение так, как любят в юношеском возрасте — с дрожью в руках и непременным сердцебиением. Никто не мог отнять эту радость, никто не был вправе помешать такому счастью.