Сукин сын - страница 9

— Что?

— Да уж… Сроду не бывало.

— Что случилось?

— Рукопись пропала. Единственный оригинал в музее. Маша возле дома вспомнила, что забыла включить сигнализацию, и вернулась. Обошла на всякий случай экспозицию, а рукописи-то и нет. Надо же…

Нина ходила по комнате, сжав руки и заметно волнуясь.

— Что ты дергаешься? Тебе-то каким боком эта рукопись?

— Как это? Государственная ценность. Марью Гавриловну могут уволить. Понаедут, начнут все проверять… Мой дом вообще незаконно тут построен. Да много еще чего случится…. А на кого подумают, знаешь?

Нина остановилась и прищурилась.

— Знаю, — отрезал Авилов. — А ты откуда знаешь?

— Татуировки чем сводил? — ответила печально. — И что теперь нам делать? Это ведь надолго, голубчик, — она обласкала его лицо глазами.

— Я пойду. Отопри мне.

Синеглазка проводила до калитки. Он вдруг заметил конуру, и спящего на цепи беззвучного пса светлой масти, и трехцветную кошку, дремавшую на завалинке. Это надолго. Если эта ерунда надолго, то с Ниной он завяз.

Наташа уже проснулась и громко отхлебывала молоко, листая книжку.

— Ты где был? Ты ночью приходил? Или нет? — спросила она.

— Спасибо за экскурсию, — он отвесил Наталье поклон. — В музее украли рукопись. Я попал.

— Ты что, украл у них рукопись? — книжка в ее руках наклонилась и встала криво, но она не заметила.

— Мне крышка.

— Почему?

— У меня судимость… Заодно проверим наши чувства… — мстительно добавил он, припомнив, кто был инициатором экскурсии. Наташа поглядела на него с интересом.

— Не то что я тебя в чем-то обвиняю… — с досадой произнес Авилов. — Но не нравилась мне эта затея с заповедником с самого начала. Ты волокла силой, как на веревке. Место глуповатое, вот и поехало. Оттянемся тут, похоже.

К двенадцати часам из областного управления прибыл следователь. Повестки разнесли к 13.00, начав с сотрудников.

Допросив Марью Гавриловну и сложив в папку первый протокол, Михаил Михайлович Шишкин, капитан тридцати двух лет, выпил стакан холодного чаю с лимоном и призадумался. Женщина репутации безупречной. Держалась достойно, хотя руки дрожали. Винила себя за сигнализацию и беспокоилась о судьбе рукописи. Никого не подозревает, хотя по интеллигентской привычке недолюбливать власть допустила нелестные отзывы в адрес депутата Алексея Ивановича Спивака и Сергея Сергеевича Пичугина из Министерства культуры. На редкость ненаблюдательна. Кто рассматривал рукопись, кто заходил в дом, когда сорвался с крыши кровельщик, осталось тайной за семью печатями. Одни эмоции, никакой логики…

Михал Михалыч вздохнул. Шел третий час пополудни, солнце на западе нагрело комнату. Он включил вентилятор и вызвал следующего свидетеля, Зосю Вацловну Свенцицкую. Смутившись, поспешил усадить вошедшую. Юбки на ней фактически не было, только повязка на бедрах.

— Я бы попросил вас в следующий раз в присутственное место одеться приличней.

Девушка понятливо кивнула.

— Я кое-что видела.

Михал Михалыч достал чистый лист и приготовился записывать.

— Женщина-брюнетка и ее муж не слушали, только переглядывались. Она им управляла, как пультом. Куда показывала, туда и шел. Потом, когда Александр Евграфьич упал с крыши, он возвращался в дом за зонтом. Все бегали, ахали, а он сходил за зонтом и вернулся. Человек едва не погиб, а они вспомнили о зонте.

— Как выглядел зонт?

— Он был в клетчатом чехле.

— Можно было в чехле вынести рукопись?

— По размеру подходит.

— Вы можете точно утверждать, что она там была?

— Нет.

— Еще что вы заметили?

— У девушки, которая ходит в библиотеку, Наташи, странный спутник. Шрам, вид опасный. Выглядит на все способным. Он все время что-нибудь трогал или пытался, как будто проверял на ощупь. И еще у него какие-то отношения с Ниной Миненковой, это местная жительница, экстравагантная, с деньгами. Это наследство от мужа, она нигде не работает. Они, я имею в виду Нину и этого, ведут себя как старые знакомые. Может быть, он приехал к ней.

— Но он ведь приехал не один?

— Его девушка другого круга.

— Что еще за круги… — отмахнулся следователь. — Чай, не дворяне. Ближе к фактам. Кто уходил последним?