Суккубы - страница 11

«Хорошо» означало, что на горизонте нет двоек. Она была умной девочкой, но просто не могла приспособиться. До Мартина она прогуливала занятия, проваливала все предметы. Но затем она просияла:

— Я получила пятёрку по художественному классу.

«Искусство, Иисусе», — подумала Энн.

— Мелани, искусство не поможет тебе далеко уйти в этом мире.

— Рембрандт, вероятно, не согласился бы с этим утверждением, — сказал Мартин и незаметно посмотрел на неё.

— Я имею в виду, дорогая, что искусство обычно не приносит хорошей жизни. Искусство никогда не продаётся до тех пор, пока художник не умрёт.

Мартин всё ещё хмурился.

— Твоя мать права, Мелани. Питер Макс зарабатывает всего пятьсот тысяч долларов в неделю. В прошлом году Деньер продал двенадцатидюймовый холст за семнадцать миллионов. На такие деньги можно только голодать.

«Вот опять», — подумала Энн.

Весёлый сарказм Мартина был его способом возразить против негатива Энн. Мелани нужна была материнская поддержка, а не критика. Она всё больше и больше боялась, что Мартин был совершенно прав, что неприспособленность Мелани возникла из-за отсутствия такой поддержки. Собственные родители Энн были в ярости из-за её решения поступить в юридическую школу.

— Адвокаты — акулы, лжецы, — говорила её мать.

— Это работа не для женщины. Ты никогда не станешь адвокатом, Энн. Там слишком тяжело, — заверил её отец.

Энн сомневалась, что ей когда-либо в жизни так сильно причиняли боль, и теперь ей стало ещё хуже. Сколько раз она ранила Мелани подобными насмешками?

— Прости, милая, — сказала она, но это прозвучало ужасно фальшиво.

Мартин быстро сменил тему на более комедийную.

— Что это за помойка? В меню нет чили-догов.

— Не волнуйся, дорогой, — сказала Энн. — Я уверена, что они принесут тебе фуа-гра и икру белуги в булочке для хот-догов, если ты их попросишь.

— Это было бы чертовски правильно, если они не хотят, чтобы я начал опрокидывать столы. И лучше бы они принесли мне кетчуп для моей картошки фри.

Мелани нравилось, когда Мартин подшучивал над заведением или, по крайней мере, над тем, что в заведении ели. Но Мартин стал серьёзным, когда они обсуждали закуски.

— Иисус, — он наклонился вперёд и прошептал. — Варёный лосось стоит семь баксов. Это много для закуски.

— Не беспокойся об этом, Мартин, — заверила Энн. — Это мой праздничный ужин, помнишь? Стоимость не имеет значения.

— Я не хочу закуску, — сказала Мелани. — Я бы предпочла пиво.

— Ты слишком юная, чтобы пить пиво, — напомнила ей Энн.

Затем Мартин сказал:

— Я буду устрицы по-чесапикски. Это на два доллара дешевле лосося.

Энн не знала, смеяться ей или кричать. «Не мог бы ты взять грёбаного лосося и заткнуться? — хотелось сказать ей. — Я только что получила прибавку в сорок тысяч долларов. Думаю, я справлюсь с закуской за семь баксов!»

— Я закажу за всех, — сказала она вместо этого. — Это избавит от неприятностей.

Их заказы принимала приятная рыжеволосая женщина, пока роботы-служанки приносили хлеб и наполняли стаканы водой. Мартин и Мелани болтали о местных художественных выставках, во время которых появились три адвоката от оппозиции, чтобы поздравить Энн с её партнёрством. Это удивило — даже испугало её — вражеские лагеря признали её успех без малейшего намёка на ревность.

— Кажется, о тебе говорят в местном юридическом мире, — предположил Мартин, когда Мелани извинилась и пошла в дамскую комнату.

— Это странное чувство.

— Я очень рад за тебя, — сказал он.

Он был рад, она могла это точно сказать. Так почему она не была? Энн чувствовала себя перекошенной; новый партнёр всё ещё чувствовал себя отстранённым. Почему?

— Теперь я буду чаще бывать дома, — сказала она. — Я смогу немного освободить тебя от Мелани.

— Энн, она отличный ребёнок, с ней вообще нет проблем. Я думаю, что сейчас она действительно начинает выходить из своей скорлупы.

— И никакой помощи от меня.

— Не могла бы ты прекратить? Всё отлично получается, не так ли?

На самом деле так и было. Энн просто не понимала, почему она сама так не считает. Всё работало.

— С тобой всё в порядке?

— Что? — сказала она.

— Ты вдруг побледнела.

Энн попыталась стряхнуть это состояние с себя. Она действительно побледнела.