Сулла - страница 32
Что же до Криспа – это был человек молодой, с точки зрения барышень его квартала – «не очень старый»: тридцать лет от роду. Из потомственных римских вольноотпущенников, не ставших в течение века настоящими квиритами – полноправными гражданами. Одно время этот Крисп занимался в гладиаторской школе. Его специальностью в двадцать лет была битва с дикими, кровожадными животными. Говорят, однажды Крисп одолел даже тигра, выступая в цирке Фламиния на Марсовом поле. Ему доводилось убивать льва вместе со своими товарищами-гладиаторами в Большом цирке – можно сказать, первом цирке среди италийских городов. На вид это не был богатырь, но сложением своим, но статью своей он выделялся среди сверстников. Ему предлагали сменить специальность бестиария на более выгодную – велита или ретиария. Ему пророчили большую будущность, широкую известность и богатство. Но Крисп заявил, что ему претит кровь гладиаторов, что он не подымет руку на человека в цирке. И без дальних слов Крисп бросил навсегда эту этрусскую кровавую игру с жизнью и смертью. И, к удивлению родных и друзей, занялся столь низменным занятием, как работа башмачника. Это даже удивительно: гладиатор и вдруг – башмачник!..
Свой рассказ о наступлении Суллы Крисп заключил следующими словами:
– Послушай, Корд, оставь шило и скажи, что делать?
Корд удивленно вскинул воловьи глаза.
– Шить башмаки, – ответил он, не задумываясь.
– Как?! – возмутился Крисп, и его красивое лицо покрылось гневным румянцем. – Через час в городе начнутся бои, а ты будешь тачать эту штуковину?
– А что?
– Ведь ты же не чурбан бездумный!
– Возможно. И что же из этого следует?
– Чью сторону ты будешь держать?
Корд вынул изо рта мелкие гвозди, чтобы случайно не проглотить их.
– Ты откуда взялся? – спросил он вполне серьезно.
– От Эсквилинских ворот взялся. – столь же серьезно ответил Крисп. Его худое, длинное лицо было суровым. Густые брови над глазами тоже сурово сдвинуты. – Что же дальше?
– И все, что говоришь, видел собственными глазами?
– Разумеется, Корд.
– И ты воображаешь, что ты все еще гладиатор?
– Я хочу сражаться…
– Против кого?
– Против Мария, – сказал решительно Крисп.
– Почему – Мария? Против популяров, значит? За оптиматов, значит?
Крисп присел на порожек. По-видимому, беседа грозила затянуться. Да и стоя на ногах значительно труднее объяснить, почему следует бороться именно против Мария и его сторонников. Корд просто поражался, глядя на этого странного башмачника Криспа. Неужели Криспу надо больше других? И какое ему дело, кто с кем борется в Риме? Разве не проще сказать: да пусть разбивают себе головы эти римские патриции! Это их личное дело. Можно смело сказать, что ни Марий, ни Сулла вовсе и не помышляют о том, чтобы угодить Криспу. Крисп может быть вполне спокоен на этот счет: о его существовании не подозревает ни один, ни другой полководец. Более того, Корд может совершенно успокоить своего коллегу: если Крисп падет замертво – Сулла не станет его оплакивать, он не прибьет к дверям Криспа кипарисовую ветвь и не примет участия в поминальном обеде на девятый день после смерти. Ну как – устраивает это Криспа?
Крисп запротестовал. При чем здесь поминальный обед? При чем кипарисовая ветвь? Если в отечестве происходит нечто серьезное, надо всем, буквально всем браться за оружие и отстаивать правое дело.
Но пессимизм Корда не имел границ. Он не понимал, например, что такое правое дело? Это просто благоглупость, которую повторяют некоторые сенаторы-болтуны. Никакого правого дела в Риме нет и быть не может! Помогать Сулле – это значит помогать знати. Это значит бороться за сохранение их латифундий, за их виллы, за их доходы. Помогать Марию – это значит тоже помогать знати, только той, которая помельче… Можно посоветовать одно, а именно: держаться подальше от этих вооруженных до зубов людей. Ни в коем случае не ввязываться в их ссору – вот высшая мудрость.
– Э, нет! – воскликнул Крисп. – Это совет не для меня. Сулла восстал против старых, которые не желают перемен в правлении. Марий все больше тяготеет к диктаторству, к тирании. Он популяр только на словах. В его возрасте правителю легче повелевать, чем убеждать и советоваться. А Сулла моложе. Сулла настоящий мужчина. Он – за республику.