Сумеречные люди - страница 35
— Вы же знаток, ценитель живописи — сказал Барлоу.
— Да, люблю искусство, — признал мистер Шейган. — Жить без него не могу.
— Не можете?
— Так уж я устроен.
— Не беспокойтесь. Мы вас не обидим. Вы среди друзей.
У Прингла был такой вид, как будто он хотел продать мистеру Шейгану картину втридорога, однако он ничего не сказал.
— У меня тоже есть работы, которые вам могут понравиться, — сказал Барлоу. — Приходите ко мне как-нибудь.
— Вы что, художник, мистер Барлоу?
Барлоу ответил утвердительно.
— Класс, — отреагировал мистер Шейган. — А вы, мистер Этуотер?
— Увы, нет, я не художник.
— Что ж, — сказал мистер Шейган, — всем нам создавать красоту не по силам… Взять хотя бы нас, издателей, ведь мы — люди творчески несостоявшиеся. Может, в жизни мы и не всегда поступаем по справедливости, но в мечтах мы лучше, чем в жизни, много лучше.
— Вы в этом уверены?
— Уверен, не то слово, — сказал мистер Шейган.
— Вы к себе несправедливы, мистер Шейган, — сказал Барлоу. — Как бы то ни было, давайте выйдем отсюда и чего-нибудь выпьем. Выпьем за справедливость, за то, чтобы наши мечты сбывались. Ты сейчас можешь отлучиться, Реймонд?
— Нет, — ответил Прингл, — я жду одного человека.
— А ты, Уильям?
— А я должен вернуться в музей. У меня работа стоит.
— Ну что ж, нет, так нет, — сказал Барлоу. — Нам-то с мистером Шейганом ничто не помешает выпить. Не сейчас, так в следующий раз.
Носуорт по-прежнему сидел на стуле — его обступили несколько недавно пришедших знакомых, и его за ними не было видно. Верелст — все это время он разговаривал с молодым человеком, директором галереи, — прошел через комнату. Сегодня он был еще меньше похож на еврея, чем накануне вечером. Одет он был безупречно. Этуотер заметил, какие у него дорогие туфли.
— Вот мы и встретились, — сказал ему Верелст.
— Добрый день, — отозвался Этоутер и познакомил Верелста с Принглом.
— Почти на всех картинах я вижу красные ярлычки, — сказал Верелст.
— Это потому, что в большинстве своем они позаимствованы из частных коллекций, — объяснил Прингл. Он был угрюм, очень нервничал и все время грыз ногти.
— Картины очень хорошо развешены, — сказал Верелст. Выставка, скорее всего, показалась ему совершенно никчемной, однако Прингла он обижать не хотел. Прингл же всегда чувствовал, когда кому-то не нравились его картины. Эти люди действовали ему на нервы. Он подолгу разъяснял им смысл своих работ, и чем сложнее оказывалось убедить их в своем таланте, тем настойчивее он требовал, чтобы они вникали в мельчайшие особенности его живописи. Он творил исключительно ради тех, кто пел ему дифирамбы. Таким зрителям он часто предлагал ему позировать, но сегодня он был в отвратительном настроении, и обратить Верелста в свою веру не стремился.
— Лучше всего смотрятся работы, висящие в дальнем конце комнаты, — только и сказал он.
— Да, у дверей свет падает неудачно, — согласился Верелст. — А мы вчера вечером неплохо повеселились, правда ведь? — заметил он, обращаясь к Этуотеру.
— Вам понравилось?
— Я смотрю, вы со Сьюзан хорошие друзья. А вот я вижусь с ней очень редко. Она ведь нарасхват.
— Да, у нее расписан каждый день.
— Кстати, мы договорились встретиться на следующей неделе, — сказал Верелст. — Впервые за много месяцев.
— Неужели?
— Именно так. За много месяцев. До этого, собственно, мы встречались всего один раз, да и то в гостях.
— А знакомы вы давно?
— О, нет. Познакомились мы недавно, а потом я уехал заграницу, вот почему я так обрадовался, когда вчера вечером вас увидел.
— В этом ресторане кого только не встретишь.
— Что верно, то верно. Там все бывают.
Тут к ним быстрой походкой подошел молодой человек, директор галереи, и сказал Верелсту:
— Есть еще одна работа, которую я мог бы позаимствовать из частного собрания. Очень недурна. Барнхейм мечтал ее заполучить.
— Великолепно, — сказал Верелст. — Дайте мне знать.
— Постараюсь прислать вам фотографию.
— Вы покупаете много картин? — спросил Верелста Этуотер.
— Приходите как-нибудь — увидите. К сожалению, большая часть не развешена.
— В таком случае я пришлю вам письмо, — сказал молодой человек, директор галереи.