Сумерки Европы - страница 28

Стихію надо разогнать, чтобы привести въ движеніе; но разогнавъ, немыслимо остановить или управлять ею по желанію. Ибо стихію можно вызвать, мыслимо даже дать ей направленіе, но немыслимо ею руководить. И потому, когда задача государственнаго цѣлаго потребуетъ пріостановки или поворота, соглашенія или перестройки, — разогнанная стихія будетъ продолжать свое давленіе по прежнему пути. Вожди государства, можетъ быть, и захотѣли бы и могли найти средства заблаговременнаго заключенія мира, или — по заключеніи мира — цѣлесообразнаго, согласительнаго его оформленія; но это уже стало невозможно при томъ стихійномъ давленіи, которое они сами вызвали и которое было необходимой для нихъ опорой и орудіемъ ихъ государственнаго водительства. Развязанную стихію только исподволь возможно обуздать, а пока что она продолжаетъ производить свое разрушительное дѣйствіе, для котораго и была создана, — тѣмъ опредѣляя разрушительность и псслѣ-военной политики.

По содержанію — разогнать стихію возможно было лишь путемъ обольщенія, искаженія, ослѣпленія, т. е. помощью такой культуры лжи, какой міръ, кажется, никогда не виды-валъ; и безспорно важнѣйшей задачей современности является очищеніе духовной атмосферы отъ напущеннаго въ военное время смрада. Цѣль эмоціональнаго разгона требуетъ, чтобы ставимыя обществу задачи были представлены въ наиболѣе привлекательномъ, наиболѣе соблазнительномъ, возвеличенномъ видѣ. Разгоняя массу въ опредѣленномъ направленіи, только и можно, что намѣчать направленіе, а не имѣющую быть достигнутой точку пути; направленіе же обозначается всего нагляднѣе и опредѣленнѣе нѣкоторой предѣльной свѣтящейся точкой, — поставленіемъ отдаленнаго маяка, который бы манилъ къ себѣ, недостижимо и неподвижно. Достигнуть его невозможно, излишне или даже и зловредно; но путь онъ непрерывно указываетъ, потому что неподвиженъ, и разгону содѣйствуетъ, потому что недостижимъ. И другое: крайняя точка должна быть мысленно изукрашена всѣми соблазнами обѣщаній и обольщеній, сверхъ мѣры оплачивающихъ въ воображеніи тяжкія жертвы дѣйствительнаго пути. И вотъ разрисовывается въ завершеніе побѣдоносной войны — и вѣчный миръ, и оплата врагомъ всѣхъ убытковъ и проторей, и воцареніе справедливости, и закрѣпленіе могущества, и торжество надъ поверженнымъ врагомъ. Въ стихійномъ разгонѣ эмоціональнаго вовлеченія, — какъ эмоція нагнетается до наивысшаго напряженія, такъ и содержаніе — до наибольшаго соблазна.

Максимализація цѣлей опредѣляется самымъ механизмомъ осуществленія единой государственной задачи силою массоваго множества индивидуальныхъ воль. Такъ велась въ послѣдніе полъ вѣка агитація соціализма, такъ же велась и агитація великой войны.

Вдобавокъ надо уяснить себѣ, что всякой массовой агитаціи на потребителя неотъемлемо присуща черта упрощенной приблизительности. Въ процессѣ массоваго духовнаго потребленія нѣтъ мѣста для точно взвѣшенныхъ обѣщаній и четко очерченныхъ понятій. Здѣсь приходится удовлетворяться увлекательными, но мало расчлененными представленіями, раскрывать заманчивыя, но туманныя перспективы. Въ подобной туманной нерасчлененности и происходитъ массовый разбѣгъ къ далекой, смутно маячащей соблазнительной цѣли. Замѣчательнымъ и полнымъ воплощеніемъ подобной вульгарной максимализаціи была проповѣдь Вильсона: и въ этомъ и заключался существенный элементъ ея мірового успѣха.

Неопредѣленность по содержанію, вдобавокъ еще уложенная въ рядъ пунктовъ, придававшихъ ему видимость чрезвычайной дѣловитости, и заманчивость всеразрѣшающихъ обѣщаній — въ такой же мѣрѣ обезпечила за нимъ мгновенную славу, какъ и окончательный провалъ. На путь вульгаризаціи здѣсь сталъ (не нарочно, а потому что это и былъ его путь) вождь и руководитель народа, ученый государствовѣдъ. Ясно, куда ведетъ этотъ склонъ, когда — подъ прикрытіемъ государственныхъ людей и профессоровъ — на него вступаетъ вся профессіональная толпа руководителей современнаго общества, политиковъ, журналистовъ, агитаторовъ, проповѣдниковъ, малограмотныхъ писателей, невѣжественныхъ популяризаторовъ, необученныхъ учителей. Въ томъ неизбѣжномъ для демократическаго общества явленіи, что сами руководители составляютъ толпу, что и пастухи являются стадомъ, — лежитъ уже сама по себѣ великая опасность оплощенія; она усугубляется въ тѣ моменты, когда съ данной проповѣдью связываются могущественные государственные интересы и народныя страсти; она грозитъ стать роковой, когда безсознательно злостнымъ или убѣжденно-ослѣпленнымъ пустословіемъ оно раститъ пустомысліе, ширитъ ослѣпленіе. Подобный пароксизмъ бываетъ не часто; горе поколѣнію, его переживающему. Война дала намъ незабываемый примѣръ.