Сумерки Европы - страница 44

Какъ же быть съ мѣстностями, гдѣ населеніе составлено изъ разныхъ національностей? Предоставить ихъ тому народу, который является въ нихъ большинствомъ? Но и это — выходъ, болѣе словесно, нежели по существу разрѣшающій вопросъ. Прежде всего ясно, что самое опредѣленіе націи, составляющей большинство, зависитъ отъ произвольной кройки территоріи. Извѣстно, что турки присоединеніемъ къ вилайетамъ, заселеннымъ въ большинствѣ армянами, нѣкоторыхъ территорій съ мусульманскимъ большинствомъ превратили большинство армянское въ меньшинство, что, впрочемъ, можно соотвѣтственной перекройкой обратить и въ противоположную сторону. Если, примѣрно, взять области, населенныя вперемежку преимущественно румынами и венгерцами, связать ихъ съ другими территоріями, гдѣ преобладаютъ венгерцы, то получится венгерское большинство; если же связать съ территоріями, гдѣ преобладаютъ румыны, — получится румынское. Точно также той или иной перекройкой мѣстностей, занятыхъ поляками и нѣмцами, можно получить и польское и нѣмецкое большинство. Здѣсь открываются широкія перспективы для прикрытія территоріальныхъ аппетитовъ этническою словесностью. Но далѣе, имѣются и земли, гдѣ и вообще нѣтъ ни у одного народа абсолютнаго большинства, гдѣ при сожительствѣ трехъ или четырехъ народностей рѣчь можетъ идти лишь о большинствѣ относительномъ. Въ этихъ случаяхъ согласно разбираемой формулѣ пришлось бы отнести подобныя территоріи къ этнической группѣ, обладающей, положимъ, двумя пятыми населенія, подчинивъ ей большинство въ три пятыхъ, и притомъ подчинивъ его не государству, а именно чужой національности, признанной хозяиномъ государства, — и тѣмъ отвергнутъ за этимъ мѣстнымъ большинствомъ національныя права и возможности.

Но и помимо этого возникаетъ и болѣе основной вопросъ: по какому праву, стоя на этнической точкѣ зрѣнія, отрицать національную самобытность хотя бы и за меньшинствомъ; во имя какой идеи, предлагаемой къ тому же въ качествѣ освободительной, повергать одну націю подъ пяту другой, только потому, что она численно меньше той на данной территоріи? Такой вопросъ можетъ не возникнуть, когда государство строится вообще не по этническому, не по національному признаку. Здѣсь націи — въ идеѣ по крайней мѣрѣ — подчинены общей государственной организаціи, въ предѣлахъ которой онѣ могутъ сохранить или завоевать равноправіе. Но когда государство строится по этническому принципу, тогда одна нація дѣлается хозяиномъ государства, а, слѣд., оказывающіяся на ея территоріи другія націи становятся ея подчиненными, подвластными, неравноправными, лишь терпимыми, — лишенными свободы своей національной жизни. Если это дѣлается съ помощью силы, то здѣсь не о чемъ дальше и говорить, — мало ли какія совершаются въ жизни и исторіи насилія и преступленія. Но если это дѣлается во имя права и свободы, во имя свободы національной жизни, во имя разрѣшенія тяжкихъ конфликтовъ и избѣжанія безплодной борьбы, какъ, повидимому, предполагаютъ защитники этой идеи, вродѣ Милюкова или Уэлса, — то откуда же рѣшимость отдать на національный потокъ и разграбленіе этническую группу только потому, что она представляетъ меньшинство на данной территоріи; неужели не замѣчаютъ, что этимъ не разрѣшаются, а обостряются національные конфликты, становящіеся безнадежными и роковыми; неужели не видятъ, что, строя государство по этническому типу, узаконяютъ національное угнетеніе меньшинства, включеннаго въ государство и лишеннаго государственности? И къ тому же этимъ методомъ принципіально подрывается та основа, на которой строится здѣсь самая государственность. Игра на меньшинство и большинство — обоюдоострая игра, и прежде всего, именно, игра, могущая въ томъ или иномъ случаѣ удовлетворить національнымъ аппетитамъ, но не могущая разрѣшитъ національные конфликты.

Однако, оформленіе государства по этническому признаку ведетъ не только къ отмѣченнымъ вредоноснымъ послѣдствіямъ въ области національнаго же вопроса; оно можетъ оказаться чреватымъ большими бѣдствіями и съ точки зрѣнія объемлющихъ обще-государственныхъ интересовъ.