Сумерки в раю - страница 2

Она привычно улыбнулась в камеру и произнесла хорошо поставленным дикторским голосом: «Не переключайтесь, когда мы прервемся на рекламу. Мы будем с вами через несколько минут. Самое интересное впереди!»

«Интересное, — подумала Алена, — даже очень…» Сегодня ее почему-то особенно раздражала собственная улыбка, новости, которые она сообщала с экрана, ее партнер с приклеенным выражением радушного внимания на лице и полное несоответствие очередной порции ужасов их общему бодрому тону. Пока шел рекламный блок, Алена успела сделать пару щедрых глотков крепкого кофе, а сидевший рядом с ней Игорь отдался в руки гримеров. В студии было страшно жарко, и он «потек».

— И как ты умудряешься сохранять такой свежий вид, красавица? — спросила суетящаяся вокруг Игоря гримерша Саша и добавила: — Все-таки я тебя чуть-чуть подправлю. Для порядка. Ты помаду съела.

— Я люблю жару, ты же знаешь. Все, что для других просто прохлада, для меня — холод собачий. А сейчас в самый раз.

— У тебя плохое кровообращение, — буркнул Игорь, поправляя съехавший в сторону галстук.

— Может, и так, но зато я не обливаюсь потом перед софитами. Сашке работы меньше.

— Все готовы? — крикнул режиссер их новостной программы. — Эфир!

Программа подходила к концу, когда принесли незапланированный блок. На экран дали фотографию прелестной девочки и номер счета, куда можно перевести деньги. Ребенок, страдающий лейкемией, нуждался в дорогостоящей операции по пересадке костного мозга. На этой грустной ноте они с Игорем распрощались со зрителями, зачитав предварительно обращение за помощью.

Алена прошла в свой маленький кабинет, чтобы переодеться, и посмотрела на часы. До встречи с ее нынешним любовником, известным продюсером Алексеем Громовым, оставалось совсем мало времени. Она вздохнула, вспоминая их последнюю ночь, проведенную в его загородном доме. Может быть, им все-таки пора расстаться? Уж слишком он ревнив и нетерпим.

Она скинула легкий полотняный жакет от «Ferre» цвета топленого молока, который прекрасно оттенял ее темно-каштановые волосы и желто-зеленые глаза, и осталась в одной узкой юбке. Придирчиво осмотрела себя в большом настенном зеркале и с досадой отметила, что припудренный синяк у нее на шее приобрел желтоватый оттенок. Лешка! Неужели ей и в самом деле когда-то могла нравиться его нарочитая грубость? Да, призналась она себе, еще как! Да и сейчас Алена не могла избавиться от непрошеных ощущений.

…На вечеринку собралось довольно много народа — Алексей любил шумные сборища. На подстриженном газоне перед домом горели круглые голубоватые фонари, соперничая с полной луной. Вокруг бассейна собирались группы по интересам. Уже изрядно подвыпившие, рискующие оказаться в нагретой за день воде разодетые девицы, совсем незнакомые Алене и не менее незнакомые молодые люди. Наверное, это были очередные потенциальные «звезды», которых собирался раскручивать Алексей, а может, просто девицы для массовки. А парни? Кто их знает? Он никогда не брал на себя труд ни знакомить ее с гостями, ни рассказывать о них что бы то ни было, оставляя общение с ними на ее усмотрение. Как получится. Получилось в этот вечер так, что Алена заметила в толпе знакомое лицо и обрадовалась возможности поболтать со старым знакомым, фотографом одного из глянцевых журналов, Егором Смолиным. Они мирно болтали, усевшись в плетеные кресла и потягивая «Кампари» с грейпфрутовым соком, когда Алексей прервал их беседу: «Пойдем. Мне нужно с тобой поговорить. В доме!» — резко добавил он.

Они поднялись по ступеням в холл, но там он не собирался останавливаться, подтолкнув ее в спину в направлении длинного коридора, ведущего в спальню. Дом был большой, но какой-то бестолковый. Во всяком случае, Алена никогда не чувствовала себя уютно в его запутанных переходах, внезапно открывающихся пустых пространствах и несоразмерно маленьких комнатах, которые были тут вряд ли уместны. Алексею же это абсурдное сооружение нравилось, оно придавало его личности особый шик, так он думал, и так думало большинство его знакомых, в число которых Алена не входила. Он схватил ее за руку и почти поволок за собой, заметив, что она притормозила. Она шла за своим мужчиной по коридору, застеленному светло-зеленым ковровым покрытием, торопливым шагом и не могла не признаться себе, что чувствует возбуждение от его резкости, почти грубости. Он был на взводе и от выпитого, и от ревности, которую не гасил в себе, а лишь культивировал. Словно именно ревность делала его сильным любовником. Алена понимала, что это своего рода игра, но не слишком ли далеко все зашло?