Сумрачный красавец - страница 14

Будь спокоен, Грегори: теперь я так скоро не уеду. Нам с Алланом есть что сказать друг другу. Мне не понадобилось много времени, чтобы понять: этот человек, будто шествующий по облакам, хоть не надолго, но избавит меня от тоскливого желания оказаться где-то еще, благодаря ему здесь все изменится, достаточно взглянуть ему в лицо, и чувствуешь, какую огромную силу жизни он несет в себе. Чего я только не жду от него теперь, ведь он убеждает в своей правоте, не сказав ни слова, он занимает мои мысли, даже не показываясь на глаза. Я не из тех, кто судит людей по их делам, мне нужно нечто большее, — или меньшее: взгляд, от которого колеблется планета, взмах руки, усмиряющий море, голос, разверзающий подземные пещеры. Какие тайны связывают тебя с той, кого ты привез сюда, и зачаровывают ее, словно призрак, явившийся из тихих вод в сердце урагана? Какие берега ты покинул ради этого, чудодейственного для меня отныне? А ты, прекрасная, как день, красой непреложной и словно колеблющейся на острой вершине скалы, — какой свет зажег он в тебе, чтобы ты могла отбрасывать эти гигантские тени, чтобы день наставал с твоим приходом, и ночь — с твоим исчезновением, чтобы ты превратила мою жизнь в чередование света и тьмы, порывистого ветра и влажного сумрака, как бывает со странником, в одиночку бредущим сквозь бескрайние леса?

Нет, я больше не хочу оказаться где-то еще, дышать каким-то другим воздухом вместо этого, — воздуха лесной чащи в вечернюю пору, после дождя, воздуха ледяного и будоражащего, который вот уже несколько дней я впиваю жадно, как после купания.

От меня не укрылось, что Кристель, как и я, поддалась обаянию этой странной пары, во всяком случае, обаянию Аллана. Вчера вечером, когда мы выходили из казино, и разговор случайно коснулся этих двоих, она отрешенно молчала. А еще по некоторым ее Замечаниям, скупым и даже резким, я догадался, что она жалеет о своих ночных признаниях, — очевидно, ей казалось, будто она растратила на меня то, чем теперь предпочла бы одарить другого. Любит ли она? То есть полюбила ли уже с такой нерассуждающей силой, с такой потребностью все отдать, все без остатка бросить к ногам любимого человека, когда начинаешь жалеть о прежних своих дарах?

За считанные дни Аллан стал кумиром "неразлучной компании". Так называют в отеле "Волны" группу молодых людей, увлекающихся танцами, плаванием и игрой в теннис. До сих пор их предводителем был Жак. Примечательное явление: если существует некое замкнутое сообщество, то его главой легче стать человеку, чьи интересы в известной мере выходят за пределы объединяющего принципа, который может проявить некую широту охвата. Вот Жак благодаря своему увлечению современной поэзией стал вожаком, мог слушать какие угодно джазовые пластинки, надевать какие угодно галстуки — его вкусы просто не подлежали обсуждению. Но мыслимо ли соперничать с Алланом? Как только этот последний появился на пляже, всех покорила главным образом его необычайная замкнутость. Теперь они всякий день ждут его появления как подарка. Он играет, танцует словно в каком-то опьянении, но в то же время он сосредоточен на себе, вихрь жизни смыкается вокруг него, не задевая. Сегодня утром я наблюдал за ним у прыжковой вышки. Люблю этот момент, когда человек встает лицом к лицу со стихией, статный и прямой, неожиданно строгий и горделивый, во всей своей исконной силе и благородстве, потом наклоняется отвесно, точно доска, перед тем, как разогнуться в прыжке, — да, так я наблюдал за Алланом, за его полузакрытыми, будто в сладостном сне, глазами, за тихим восторгом на его лице, — я чувствовал, что вода зовет его, — и видел: собираясь броситься вниз и исчезнуть в глубине, он испытал такое наслаждение, что невольно зажмурился, — в этом была неизъяснимая животная прелесть. Мало кто из людей обладает способностью — вернее, неоценимым и редким даром, — выказывать свои желания с такой трогательной непосредственностью. Полагаю, именно тут разгадка чарующего воздействия, — особенно на женщин, но не на них одних, — тех человеческих существ, в чьих движениях нам видятся звериный прыжок, раскачивание ветки, стремительный, словно ящерица, бег воды по камням, и чье странно гибкое тело напоминает лиану, еще не отделившуюся от первородной гущи ветвей.