Суть времени, 2013 № 16 - страница 12

А в мире квантовом, например, все границы превращаются в причудливые диффузные полосы, облака и тому подобное. Но необходимость разграничивать по-новому не означает отсутствие разграничения как такового.

Итак, еще раз о разграничениях.

Принципиальное отличие экономической войны от конкуренции заключается в том, что экономическая конкуренция ведется в рамках правил, строго определенных национальными законами и международными соглашениями (конвенциями).

Непримиримо и беспощадно конкурировать с соперниками на внутреннем или мировом рынке по цене, качеству, ассортименту, потребительной привлекательности продукции или услуг — законно. А если к перечню законных способов конкуренции добавляются экономический шпионаж… или взятки чиновникам, принимающим экономические решения… или злонамеренная дезинформация таких чиновников насчет последствий этих решений… или шантаж власти угрозами безопасности страны, социальных групп, лично представителей власти… или теракты и диверсии, и т. д. — то это уже экономическая война.

О шпионаже и диверсиях я уже говорил в связи с энергетическими войнами. Но бывает и иначе.

Например, предложения правительству Египта закупать зерно у США, Канады, России или Казахстана, где каждый из продавцов называет наиболее выгодные условия своих контрактов, — это конкуренция. А приватные переговоры, в которых правительству Египта объясняют, что если оно решит покупать российское или казахстанское зерно, то не получит транш кредита МВФ для его оплаты, и в стране начнутся голодные бунты, — это уже экономическая война.

Соперничество внешних компаний за консультационные услуги корпорациям и правительствам по выбору экономической стратегии, повышающей эффективность национальной экономики или ее определенных отраслей, — это конкуренция. А предоставление таких «консультационных услуг», которые приводят к разрушению и деградации национального хозяйства или его попаданию в разного рода «ловушки стагнации», — это экономическая война.

Но экономика — это сложная подсистема общества и государства. У экономики есть и собственная системная связность, и собственные подсистемы. Значит, системная война с экономикой должна — опять-таки, системно — включать в себя различные «военно-экономические» механизмы и инструменты, адресованные разным подсистемам экономики.

Отсюда следует, что анализ экономических войн должен начинаться с рассмотрения (по необходимости краткого) хозяйственно-экономической системности.

Любая хозяйственно-экономическая система включает реализацию таких функций, как

— производство;

— распределение;

— обмен;

— потребление.

Все это было еще в эпоху родовых и родоплеменных общин.

Накопать съедобных кореньев, добыть обломки кремня и сделать из них рубила, топоры, скребки, наконечники копий, наловить рыбы и сделать из ее костей иглы, убить пещерного медведя и обустроить для своего рода его пещеру, сделать лежанки и одежду из его шкуры и амулеты из его клыков — это производство.

Разделить полученную еду, одежду, орудия труда между воинами, женщинами, детьми, стариками — это распределение.

Договориться с соседним родом о том, чтобы за охру для ритуальной раскраски воинов получать от него обломки хорошего прочного кремня — это обмен.

Использовать произведенное (добытое, сделанное) и обмененное для выживания и роста рода — это потребление.

А если соседний род кремни в обмен на охру не отдает, а без кремня не накопать нужных кореньев и не обеспечить удачной охоты? Тогда можно попытаться кремни украсть или отнять силой. И это уже первая — в том числе, экономическая — война.

С той древней эпохи человеческие сообщества проходили длинный путь хозяйственно-экономического развития.

Сначала — до натурального (традиционного) хозяйства, в котором почти все необходимое для жизни рода/племени производилось, распределялось, обменивалось и потреблялось в рамках общины, и лишь незначительная часть приобреталась за счет межобщинного натурального (как сейчас говорят, «бартерного») или денежного обмена. И где уже была, наряду с общинной собственностью, и частная собственность.