Суть времени, 2013 № 22 - страница 2

Ну, можно было получить маленький пиаровский навар с этого, используя принцип множества мелких интернет-насекомых. Каждое насекомое зудит что-то и кого-то в чем-то убеждает. Насекомых много. Они мелкие (тут очень важно, чтобы они были мелкими, а лучше мельчайшими). Сумма этих мельчайших укусов, то бишь клеветнических заявлений, может что-то дать. Немного, но что-то.

Но зачем было вылезать Немцову и другим, превращая сетевую ложь, которой труднее противостоять, в ложь сконцентрированную, то есть элементарно разоблачаемую? С мелкими насекомыми воевать не будешь. А с Немцовым — так за милую душу!

Но главное — 9 февраля хоть Путин на съезд пришел. Был формальный повод для истерики. Да, формальный. Потому что Путин как пришел, так и ушел. Путин не идет на полный разрыв с сотворенной им элитной средой, объявившей теперь войну Путину (война творения с творцом — сюжет, согласитесь, метафизический). А среда, сотворенная Путиным, и «Суть времени» — две вещи несовместные. И тут, как говорится, поживем — увидим. Полный разрыв Путина со своей средой может быть лишь в условиях сугубо катастрофических. Пока что этого разрыва нет. Что произойдет в случае разрыва, пока обсуждать бессмысленно. А без этого разрыва приход к нам Путина — это событие тактического значения. Президент откликнулся на собранные нами подписи под письмом протеста, и это очень хорошо. Но и не более того.

Но, повторяю, в случае прихода Путина был хотя бы формальный повод для закатывания истерики: «А ну как Кургинян соединится с Путиным, и наступят последние времена!»

А 2 марта даже формального повода не было. А истерика была преогромная.

И в 20-х числах марта, когда начались вопли по поводу фонда, якобы зарегистрированного на Кипре, тоже не было даже формального повода. Ну, был бы зарегистрирован фонд — и что? Реальный политический вопрос — финансируется ли фонд, находящийся в Москве, из-за границы? Если финансируется — то ты лоббист, а не политик. А если не финансируется? Притом, что шило этого финансирования в мешке не утаишь. Фонды — это не оффшорные предприятия, они структуры сугубо прозрачные.

Итак, не было даже формального повода для этой истерики. Но истерика была — и, опять-таки, преогромная. А значит, кто-то объявил нас опасностью № 1. Почему?

Обсуждать это я буду в следующих номерах газеты. Пока же просто фиксирую это весьма немаловажное обстоятельство.

До встречи в СССР!

Наша политическая победа не может быть победой только политической. Только став духовной и метафизической, она обретет заодно и политический лик. Вы видели этот лик в конце съезда в Колонном зале? Вы видели его на Поклонной горе? Если хоть сполохи чего-то подобного вы видели, значит, мы уже побеждаем. Любой другой подход к невероятно трудному году, который мы прожили, — принципиально неверен

Сергей Кургинян

В предыдущем номере я познакомил читателя с аналитическим эссе, берущим за отправную точку мистерию жевательной резинки. Автор эссе, М. Ю. Александрова, построила свои размышления на тему «Что с нами происходит?», взяв за отправную точку книгу воспоминаний Максима Леонидова, лидера когда-то популярной петербургской группы «Секрет». Максим Леонидов сотоварищи, называя иностранных туристов, бродивших по Дворцовой площади, «людьми» (все остальные явно были не люди — то есть нелюди, анчоусы и так далее), отковыривали придавленную многими ногами жевательную резинку, выплюнутую «людьми» на мостовую Дворцовой площади, мыли эту резинку и жевали ее по нескольку дней.

М. Ю. Александрова и привела яркий пример, и обсудила его. Но такое обсуждение в рамках аналитического эссе, по определению, не может дать развернутого ответа на вопрос, ЧТО С НАМИ ПРОИСХОДИТ. Автор и не стремится к этому. Она просто призывает — себя и других — искать ответы. Зная, что ищущий обрящет. Убежден, что это именно так. И что чем больше будет ищущих — а ищущими могут быть только по-настоящему ужаленные низостью происходящего — тем быстрее будет получен надлежащий, полный ответ.