Суздаль. Это моя земля - страница 33

— И что, помогает такой инструмент? — с сомнением посмотрела на разошедшегося священника Алиса. Интеллигентное его лицо, пока инструктаж говорило, заметно преобразилось. Особенно на слове «мысль». Худое умное лицо налилось решимостью, стало не просто умным, а волевым. Вот как интеллект украшает, а вы всё не хочу учиться, да не хочу учиться.

— Ещё как помогает, Сашенька, люди в полусне внушаемы. К счастью или к сожалению. К счастью, потому что бога слышат, а к сожалению — потому что не только бог с ними в миг уязвимости говорит.

— Мы вот, например, — неловко пошутила Алиса.

Анатолий пристально, дольше нужного посмотрел на Алису, будто решение важное принимал. Принял.

— И мы, например. Вы, Сашенька, слышали, что людям важные решения во сне приходят? Наяву бьётся-бьётся какой-нибудь, скажем, учёный над задачей, а она не поддаётся.

— Это как Менделеев с таблицей? — перебила Алиса, — слышала, конечно, но психологи же этот феномен раскрыли. Что-то там с сознанием и подсознанием.

— Мгм, — усмехнулся Анатолий в жидкую мушкетёрскую бороду, — психологам разгадка тоже во сне пришла.

— Постойте, Батюшка, — оторопела Алиса, — уж не хотите ли вы сказать, что всякое озарение — ваших рук дело?

— Теперь наших, Сашенька. Пойдемте-ка к Фирсову, — спохватился Анатолий, вскочил из-за стола, чуть не опрокинул и кофейник, и чашечки, да и сам резной стол, а дальше забубнил бегло, вполголоса и совсем не понятно:

— Эх, растяпа я недалёкая, это надо так заболтаться, до Орехова две версты, а я всё не о том. Вставайте, вставайте же, Сашенька.

Анатолий протянул девушке руку, да так суетливо помог подняться, что чуть из-за стола её не выдернул, как репку в сказке. Из калачной почти выбежали. Торопились в сторону Кремля. Хренов корень больше не действовал: прохожие Алису и священника не видели, то и дело таранили, обдавали ветром и проходили насквозь. Длинное Алисино платье исчезло, вернулся деловой костюм, что было кстати. В наряде двадцать первого века нестись по немощёным суздальским улицам было сподручнее. Анатолию облачение не мешало: шагал впереди широко, уверенно, стремительно.

Внезапно, уютный городской гомон лопнул гулким, раскатистым, выпуклым звуком. Зазвонили колокола на часовнях. Сначала одна в Кремле, за ней другая, уже поспевала третья, ей вторила четвёртая. Звон, разноголосый, но торжественно созвучный, разливался по Суздалю. Звонили повсюду, будто единым хором, но вроде соперничая — чья мелодия будет красивее, сложнее, наряднее. Алиса сбилась с темпа и остановилась. Остановился и Анатолий. Обернулся. Лицо его было другим: узкий лоб рассекала длинная складка, губы плотно сжаты, глаза потемнели и вбуравились глубже под брови.

— Прости меня, Сашенька, — сделал шаг навстречу Алисе, сильной тёплой рукой раскрыл её правую ладонь, вложил что-то гладкое, небольшое, плотно закрыл ладонь, держи мол крепко, не потеряй. Алиса крепко сжала кусок хренова корня.

— Прости меня, Сашенька, не успел. Орехово уже.

Бомм-бомм-бомм, набирали голос колокола Кремля. Звон стал большим, тяжёлым, звон раскалённым металлом медленно и неотвратимо забирал город. Купола колоколен, крыши посадских домов, стены Кремля тонули в могучем звуке. Прохожие, торговцы, извозчики, Анатолий и сама Алиса таяли, растворялись в вечной всесильной волне. Бомм-бомм-бомм…

[6]

«Ласточку» качнуло по инерции, состав замер. Орехово-Зуево, единственная остановка между Москвой и Владимиром. Алиса глухо стукнулась головой о холодное стекло. Проснулась. В стиснутой руке звонил телефон. Пухов. Ни здрасьте, ни полздрасьте.

— Зайка, ты как там? Добралась до златоглавого Суздаля? Нормально всё? Я переживал. Ты не скучай, я при первой возможности приеду. И тебя заберу. При первой возможности. Успокоится здесь, и вернёшься.

— Не переживай, — прошелестела перехватившим спросонья горлом Алиса, — не вернусь.

— Ну, котик, — слащаво заурчало из трубки, и как она раньше не слышала, что голос у Пухова такой жидкий и шершавый, — кооотик, ну не дуйся. Я все отраб… — Алиса опустила бубнившую трубку на колени. Держать телефон было противно и неудобно. В ладони что-то мешало. Огрызок хренова корня. Гладкий, неуклюжий, маленький и пахучий.