Свенельд или Начало государственности - страница 6
Аскольд первый бросился к оружию, но Олег отрицательно покачал головой:
– Вам надо многое услышать и узнать за сегодняшний день.
Мы молча последовали за ним к обширному, стоящему на искуственной земляной насыпи двухярусному строению, вход в который охранял молодой воин с двумя короткими копьями в руках. Поднявшись по пологой лестнице в верхнее помещение, Олег ввел нас в обширный зал, вся обстановка которого состояла из низких деревянных лавок и дощатого стола. Правда, приглядевшись, мы заметили в переднем углу одинокий ларь без единого внутреннего и внешнего замка, окованный для прочности железными лентами. В зале было тепло, даже жарко и источником излишнего тепла не могли быть горящие тонкие свечи в хрупких, словно детские кисти, пятигнездовых подставках. Почти сразу же после нас, но из противоположных дверей, бережно поддерживаемый под руку грузным широкоплечим русичем, вошел тот, кого мы должны были слушать и к кому мы так спешили. И слава Одину, что мы застали его в живых – один глаз вошедшего, не мигая, смотрел осмысленно и строго, из пустой глазницы второго торчал обломок стрелы, покачиваясь в такт мелкому осторожному шагу. Тем не менее, умирающий русич свободной рукой пригласил нас сесть за стол и лишь потом медленно и плавно опустился на принесенную Олегом одноместную скамью с высокой спинкой.
– Я знаю о вас – неестественно растягивая слова, произнес он, и мы поняли, что они даются ему с величайшим напряжением и что сейчас он снова в сражении, последнем и, может быть, главнейшем – иначе, зачем же он встретился с нами, оттягивая неизбежную встречу со своим Одином, не подчиняясь ему перед дальней дорогой к уже с нетерпением ждущим его предкам. – Слушайте и не задавайте вопросов, у меня мало времени, – продолжал умирающий, – я расскажу вам то, что знают немногие из нас.
Когда-то, несколько человеческих жизней назад, мы жили далеко отсюда, там, где намного теплее, и море никогда не покрывается льдом, а земля, словно специально создана для богатого урожая. Никто не хотел покидать родные места, но с трех сторон нас стал теснить жестокий, не знающих жалости враг. Свободным оставался единственный путь – на северо-восток, и мы двинулись по нему, ежегодно углубляясь все дальше и дальше, преодолевая и горы, и степи, и полноводные реки. У нас не было согласия, когда и где закончить наш путь, и постепенно отдельные племена оседали на новых землях, а остальные продолжали свое движение. Мое племя остановилось последним в этом великом переселении. Нам досталась суровая, обширная и малозаселенная страна. Земли хватало на всех и, помня о своей недавней участи, мы завязали дружбу с местными жителями, которые помогли нам быстро освоиться и выжить в непривычных условиях. Грозному врагу до нас было не добраться – годы безмятежного спокойствия множили семьи, мы научились ковать железо, к нам стали приплывать торговые ладьи и купцы покупали у нас мед, воск, рыбу и меха невиданные ими ранее. Многие варяги – раненый с трудом усмехнулся – платили нам дань за право проплыть по нашим озерам и рекам в ту сторону, откуда когда-то пришли мы сами.
Счастливы те, кто могут заметить свое счастье и воспользоваться им себе во благо. Мы это сделать не сумели. Рода стали отпочковываться от племени, от них в свою очередь отделялись свежие ветви во главе с сыновьями вождей, боявшихся так и не дождаться своей очереди стать первыми среди равных – мы передаем власть от брата к брату, а не от отца к сыну – и страшная война разверзлась между когда-то единым народом, разоряя и обескровливая нас несколько десятилетий подряд. Многие князья, в том числе и я, пытались остановить ее, встав во главе племени, однако, все так запуталось, что, наверное, только постороннему правителю под силу прекратить распри и пойти дальше – ведь и в соседних племенах нет прежнего единения, а новый чужеродный враг рано или поздно вторгнется в обжитые нами земли.
Я видел тебя в бою, – теперь русич обращался непосредственно к Рюрику,