Сверхновая американская фантастика, 1995 № 04 - страница 7
— Память не то же самое, что ум, — сказал Грэй. — Люди Гармонии живут припеваючи с тем, что успевают узнать за одну-единственную жизнь.
Мид засмеялась.
— Давай, Грэй, продолжай убеждать себя, что ты не хуже других. В один прекрасный день кто-нибудь да поверит.
Грэй погрузил кулаки в тесто, накидываясь на него с агрессивной энергией. Обучение детей на Завете не было экономически выгодным — здесь все с рождения помнили азы ремесел и знаний, а к совершеннолетию вспоминали и больше; правда, некоторых детей из рода Бриджеров обучали в куполе: учили читать, набивали информацией и аналитическими навыками. — Бабушка взяла в Купол Бриджеров меня, а не тебя — вот и истинная причина твоей злости. Со своей тысячелетней памятью ты так и осталась недорослем. Ты никогда не будешь прорицательницей. Быть может, это твоя вина, Мид, а вовсе не моя.
— Может быть, бабушка знала, что ты выродок, потому и взяла тебя в купол. — Мид подняла глаза от доски, на которой резала овощи, — в кухню вошел ее приятель Лернер Вольф Он поглядел на Грэя, потом — на Мид и нахмурился.
— Спорить с ним совершенно бессмысленно, — сказал Лернер. — Он не смог бы стать наследником, даже если бы не был одиночкой.
— Правда? — отозвался Грэй. — Но ведь ты, мужчина, тоже не можешь наследовать…
Лернер поглядел сквозь Грэя, словно тот был прозрачным, и обратился к Мид:
— Я сегодня узнал кое-что интересное о твоей новой свояченице. — Он облокотился на стойку. Грэй старался не слушать, но Лернер обращался и к нему, и к обеим женщинам. — Новоявленная женушка Грэя — алия.
Наступило минутное молчание, затем Мид взорвалась хохотом.
— Что? — спросила Эрис с отвращением. — Ушам своим не верю.
— Правда, забавно? Симметрия. Мужчина, который помнит только свою собственную жизнь, и женщина, которая так хорошо помнит все жизни минувшие, что не сама существует как личность. — Лернер хихикнул.
— Бабушка бы никогда так не поступила! — возмутилась Эрис. — Грэй… она бы никогда не причинила тебе зла. Она же любит тебя.
Грэй прервал работу. Воспоминания бабушки в сознании Эрис волей-неволей прерывались на зачатии их матери; она просто не могла помнить ничего, что касалось бы Грэя. Он оторвал кусок теста, скатал шарик, затем швырнул на доску с такой силой, что шарик расплющился. Его не просто поймали в западню, но еще и смертельно оскорбили. Жертв синдрома алии память о всех прошлых жизнях своих матерей захлестывала с самого рождения; у алии никогда не было детства, и он или она не могли стать личностью под натиском тысячелетней памяти их женских предков. Большинство алий убивали сразу, но кое-где в глухомани жертвы синдрома алии принуждались с помощью наркотиков или гипноза разыгрывать представления, изображая различных собственных предков, причем в этих ролях они чувствовали себя ими, хотя и сознавали, что быть давно умершими не могли. Подобно храмовым проституткам некой древней мертвой религии, они развлекали своих сограждан. Как-то в небольшом селении Грэю предложили переспать с такой девушкой — предложила ее же мать, причем обе чувствовали себя этой матерью.
Алия была хранилищем памяти и более ничем. Бабушка своеобразно развязала ему руки. Одно лишь препятствие преграждало ему теперь путь с Завета — женщина, которой он никогда не встречал, но знал теперь, что она — не-личность, скопление воспоминаний в телесной оболочке, лишенное собственного «я». Он знал, что надо было предпринять, а теперь почувствовал, что сможет сделать это. Грэй взглянул на свои руки, сжал пальцы в кулак и вышел из дома. Он должен вернуться в Купол Бриджера. Туда, где находится его жена, женщина, которую он должен заставить себя убить.
Бабушка стояла там же, где они встретились в прошлый раз, словно они назначили для встречи именно это место.
— Дансер в своей комнате, — сказала она и похлопала Грэя по плечу. Ладонь у нее была гладкая, как бумага, и пахла цветами. Затем она повела Грэя к противоположной стене ротонды, к открытым лифтам.
— Что она из себя представляет?
Бабушка улыбнулась.
— Это зависит от того, кем она себя сейчас считает.