Сверхновая - страница 19

После окончания совещания к президенту подошел председатель Государственной Думы Романов.

— У меня к вам, Владимир Владимирович, один вопрос, который волнует многих депутатов. Вы приостановили работу Думы и всех отправили в отпуск, но не установили никаких сроков. А теперь выяснилось, что после вмешательства пришельцев катастрофа может закончиться через год…

— Рвутся возобновить работу? — спросил президент. — Дорогой Михаил Витальевич! У нас и через год ничего не закончится, все только начнется. Нужно будет восстанавливать сельскохозяйственное производство и окружающую среду. И будут еще протонная атака и переселение северян. Вы хорошо слушали то, что говорили на совещании о внешних и внутренних угрозах? Так что чрезвычайное положение у нас не на один год, а необходимости в новых законах пока нет. Если понадобится что — нибудь изменить, я это сделаю своим указом. Когда начнете работать, решите, что из моих новшеств можно узаконить, а что следует отменить. Когда горит дом, нужно не разводить дискуссии, а спасать имущество, начиная с самого ценного, и тушить пожар.

— Депутаты будут недовольны, — сказал Романов. — Мы, конечно, подтвердили ваши полномочия…

— Я их недовольство как — нибудь переживу! — жестко сказал Путилов. — А вы поговорите с недовольными. Если бы не катастрофа, многие из них после выборов лишились бы своих мандатов, а теперь они могут продлить свой статус на те годы, которые проведут в отпуске. Они продолжают получать слишком высокие, по моему мнению, оклады и пользоваться всеми депутатскими привилегиями и московскими квартирами, не ударив при этом пальцем о палец. Если у некоторых такая тяга к работе, мы можем им разрешить трудиться в другом месте, сохраняя все, о чем я упомянул. И скажите еще вот что… Ни в одном законе не записано, что в случае длительной остановки работы Государственной думы депутатам нужно давать полные оклады. Это я такой добрый, а другой дал бы две трети, как положено для всех остальных. Может, мне разозлиться?

— Что ему было нужно? — спросил подошедший Медведов. — Наверное, спрашивал, когда откроем Думу? Он чуть ли не выбежал из зала.

— Это только первая ласточка, — сказал президент. — Поначалу многие перепугались, но, как только жизнь начнет налаживаться, будут требовать все вернуть. Мне уже прислали петицию владельцы отобранных торговых сетей. Они держали свои сбережения в офшорах и все потеряли, а теперь еще мы забрали магазины и мало за это платим. Интересовались, надолго ли их разлучили с собственностью и нельзя ли увеличить выплаты.

— И что ты им ответил?

— Ничего, — сказал Путилов. — Если у нас есть порядочный бизнес, то он где угодно, только не в торговле. Вот уж где любители выжимать деньги! Надо все — таки создать сеть государственных магазинов. Сейчас для торгашей нет никакой конкуренции, повсюду сговор и обдираловка. Пусть попробуют поработать в условиях, когда рядом те же товары продают в два раза дешевле. Для продовольствия это нетрудно устроить. Тогда все и вернем.

— Здорово ты накачался! — с завистью сказал Виктор. — Начали заниматься вместе, а у тебя мышцы в два раза больше моих. У Сашки, наверное, меньше.

— Не могут они у него быть больше моих, — отозвался Сорокин. — Я свои три года качал.

Только что закончился урок физкультуры, и они собрались в раздевалке спортзала. Этот урок был последним, поэтому никто никуда не спешил.

— А ты посмотри, — не согласился Виктор. — Я раньше почему — то не обращал внимания, а сейчас вот увидел.

— Ни хрена себе! — удивился Александр. — Ребята, посмотрите на Олега. Сколько времени качаешься?

— Не очень долго, но много, — ответил юноша, недовольный наблюдательностью друга. — Хватит меня щупать.

Они закончили переодеваться, взяли свои сумки и пошли в гардероб за куртками. Там же была и теплая обувь.

— Вы почему так долго? — встретила их уже одевшаяся Лена. — Обычно задерживаюсь я.

— Мы его щупали, — ответил Виктор. — С тебя магарыч.

— За что? — удивилась девушка. — Ты мне вроде ничего такого не сделал.

— Я тебе подарил Олега, — объяснил он. — Фиг бы он сам пошел тебя провожать. В результате у тебя есть накачанный ухажер, а я лишился друга. Ему сейчас никто, кроме тебя, не нужен. Увы! Любовь эгоистична.