Свет души - страница 34

За грустными воспоминаниями она не заметила, как промелькнул час и автобус прибыл в Улан-Батор. Справившись у прохожих, как найти нужную улицу, Долгор пришла в отделение милиции.

Увидев мать, Дорж растерялся.

— Зачем ты приехала, мама? Откуда ты узнала, что я здесь?

— Приходил твой товарищ, высокий такой. Он мне сказал, где тебя искать.

— А, Батмунх. Он уже успел и к нам сунуть свой нос. Не беспокойся, мама, со мной все в порядке. Здесь сразу разобрались, что я ни в чем не виноват. Сейчас поедем домой. Только вот на работу я не вышел, как теперь я объясню свой прогул? Бадрангуй-гуай не заходил?

— Бадрангуй… Если бы ты знал, сынок.

Долгор едва не рассказала о том, что́ тщательно таила от него долгие годы. Неожиданно вошел начальник милиции.

— Ничего, ничего, все обошлось. Только не злоупотребляйте спиртным, — наставительно напутствовал он Доржа, здороваясь с Долгор. — Вы свободны.

— Зря ты приехала, мама, — сказал Дорж, когда они вышли на улицу, — зря волновалась. Я уже взрослый и отвечаю за себя сам.

— Я совершенно потеряла голову, мне представлялись всякие кошмары. Как же не волноваться? — удивилась она.

Доржу стало неловко: мать о нем тревожилась, а он ей нагрубил. За окном автобуса мелькали телеграфные столбы, выстроившиеся вдоль дороги, одинокие юрты с синим дымком над крышами, отары овец. Но Дорж был поглощен мыслями о Батмунхе. Почему Батмунх вместо того, чтобы выручить его из беды, отправился к нему домой и так напугал мать, что она до сих пор не может прийти в себя? Странный, неприятный человек!

Дома, в своей комнате, в окружении знакомых вещей, Дорж почувствовал себя счастливым. После чая он лег на кровать, попросив мать разбудить его ровно в девять, и мгновенно заснул. Когда Долгор разбудила его, он с трудом оторвал голову от подушки, но превозмог себя, оделся и отправился на шахту. Получая наряд в Красном уголке, он встретил начальника участка.

— Явился, Дорж? А мы думали, ты заболел. — Лицо его выражало неподдельное сочувствие.

— Я здоров, — тихо ответил Дорж.

После переклички мастер ознакомил бригаду с предстоящим заданием, и все разошлись по своим рабочим местам. Ни Бадрангуй, ни другие рабочие не докучали Доржу расспросами, однако к концу смены один из них все-таки не выдержал:

— Шататься по закусочным да в милицию попадать — последнее дело.

Дорж обрадовался дружескому упреку — это было значительно приятнее, чем неодобрительное молчание.

Теплым весенним утром собрались рабочие у шахты номер один. Настроение у всех было праздничное, — то и дело раздавались шутки и смех. Вскоре руководители шахты в сопровождении русских инженеров заняли места на небольшой трибуне.

— Дорогие товарищи! — обратился к присутствующим начальник шахты. — Сегодня у нас знаменательный день! Кончился на шахте век тяжелого физического труда. Отныне мы будем добывать уголь не кайлом, а врубовой машиной. Советские специалисты помогут нам освоить эту машину, и недалек тот час, когда все мы перейдем на новую технику.

Шахтеры встретили сообщение с огромным воодушевлением. Лишь немногие из отработавших ночную смену пошли домой, остальные — среди них находились Бадрангуй с Даланбаяром — спустились в забой, чтобы посмотреть, как работает удивительная машина, которая положит конец тяжкому и изнурительному ручному труду на шахте.

Прошло несколько месяцев со времени приезда Даланбаяра и Бадрангуя в Налайху. Они втянулись в трудовой ритм, полюбили свою работу, обросли друзьями — словом, стали заправскими шахтерами. Однако их все еще держали на подсобных операциях. Когда же им наконец доверят отбивку угля? Они об этом уже не раз справлялись у начальства, это служило поводом для их бесконечных огорчений. Быт свой они постепенно наладили. Правда, обстановки в их комнате не прибавилось, не считая двух новых деревянных сундучков, но теперь им не надо было брать взаймы у соседей чашку или тарелку, когда к ним наведывался кто-нибудь из друзей. И по утрам они могли спать спокойно — на столе у них уютно тикал будильник.

По вечерам Бадрангуй и Даланбаяр регулярно посещали клуб шахтеров. Они очень любили танцы, но присутствовали там в качестве наблюдателей, так как сами танцевать еще не научились. Иной раз их звали в гости знакомые, и они охотно принимали приглашение. Их уже не тревожила ночами тоска по родным местам. Теперь каждый из них хранил память о прошлом в себе.