Свет души - страница 46

— Ничего, — ответил Даланбаяр тоном крайне удрученного человека.

Бадрангуй впервые видел своего веселого, задорного товарища в таком подавленном состоянии. Он растерянно смотрел на него и не знал, что сказать. Даланбаяр сел на край кровати, обхватил голову руками и хмуро уставился в пол, не отвечая на вопросы Бадрангуя. Радостное настроение Бадрангуя пропало.

— Приготовить чай?

— Приготовь, — мрачно отозвался Даланбаяр.

Бадрангуй налил в чайник воды и поставил его на плитку. Затем принес корзину угля, выгреб золу и затопил печь. Вскоре в комнате стало тепло. Продолжая хлопотать по хозяйству, Бадрангуй исподволь наблюдал за Даланбаяром. Тот застыл в неподвижной позе, словно его постигло большое горе.

Чай закипел. Бадрангуй приготовил ужин и пригласил Даланбаяра к столу. Тот нехотя поднялся.

— Расскажи, что случилось? — Бадрангуй с состраданием посмотрел на Даланбаяра. — Мы ведь не чужие! Может быть, я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Мы-то не чужие, только помочь ты мне не можешь. — Он задумался и с внезапной решимостью продолжил: — Я — неудачник. Уж такая у меня судьба.

— Ты — неудачник? — удивился Бадрангуй. И тут у него мелькнула догадка — Даланбаяр ему завидует.

— Да, неудачник, — озлобленно крикнул Даланбаяр, — и ненавижу себя за это. Почему я должен радоваться твоим успехам? Почему не меня перевели на врубовую машину? Я ведь тоже просил об этом! Мне ночами снилось, как я работаю на машине, как режу уголь, словно свежий сыр. Но мне, видно, на роду написано махать кайлом да лопатой. А за что меня-то обошли? — Он умолк. Бадрангуй сидел, понурив голову, подавленный этой внезапной вспышкой негодования. Чай давно остыл, печка погасла.

— Откровенно говоря, я тебе завидую, Бадрангуй, — снова заговорил Даланбаяр. — С каким азартом я работаю здесь два года! Разве я с кем-нибудь ссорился или недобросовестно относился к делу? В конце концов это несправедливо! Да мне и оставаться тут неохота! — Он поднял на Бадрангуя глаза. — Теперь ты все знаешь и можешь судить меня по-своему. Зависть — плохая штука, но я не могу ее одолеть. Изо всех сил стараюсь, а не получается. Никогда не думал, что мне доведется покаяться в этом грехе. Пришлось, однако! Жизнь вообще дело сложное, а моя — тем более.

Бадрангуй задумчиво смотрел на друга. В его душе боролись досада и сострадание. Но сострадание взяло верх и, стараясь заглушить досаду, как можно более хладнокровно и мягко Бадрангуй сказал:

— Спасибо, Даланбаяр, за откровенность, думаю, что твоему горю можно помочь. Завтра же я попрошу, чтобы тебя поставили на мое место. — Трудно дались Бадрангую последние слова — он теперь не мыслил себе жизни без врубовой машины.

Даланбаяр молчал.

— Соглашайся! Я завтра же поговорю с начальством, и вопрос уладится, — повторил Бадрангуй, мысленно прощаясь с машиной и Юрием Ивановичем. Даланбаяр покачал головой.

— Не надо, Бадрангуй. Я уже принял решение — я ухожу с шахты. А ты работай, как работал, я не хочу тебя ущемлять.

— Как же так? — забеспокоился Бадрангуй, голос у него дрожал. — Мы вместе сюда приехали, и если так, то уедем тоже вместе!

Ничего не ответив, Даланбаяр поднялся с кровати, потуже замотал пояс и направился к двери.

— Пройдусь немного.

Бадрангуй заметил, что Даланбаяр оживился, в потухших глазах его вспыхнул огонек. Видно, он что-то придумал.

— Я с тобой, — предложил Бадрангуй.

— Нет, мне хочется побыть одному. — И он быстро затворил за собой дверь.

Бадрангуй был очень взволнован, все валилось у него из рук. Он пытался представить себя на месте Даланбаяра. Возможно, тоже завидовал бы, но он знает точно, что это была бы добрая зависть, и он постарался бы ничем не обнаружить ее и уж, во всяком случае, не причинить никаких огорчений другу. Бадрангуй взялся за книгу, но не мог сосредоточиться на чтении — его взор бессмысленно скользил по страницам.

Скрипнула дверь, и в комнату бодро вошел Даланбаяр.

— Интересная книга? — оживленно заговорил он. — Я вчера начал было читать, да едва не уснул. Никак не могу выработать в себе привычку к чтению.

Бадрангуй изумленно уставился на Даланбаяра — перед ним был совершенно другой человек, ничего общего не имевший с тем, которого он застал, вернувшись с работы, и тот поспешил рассеять недоумение: