Свет — мое призвание - страница 10

Коммерческое училище, основанное в 1803 году, было одним из лучших средних учебных заведений Москвы. Его выпускники впоследствии становились чаще всего крупными промышленниками. Училище давало практические знания. Древние языки — латинский и греческий — в нем не изучались, зато большое внимание уделялось естественным дисциплинам — физике, химии, биологии и минералогии, а также таким, как право, политическая экономия, бухгалтерия, коммерческая арифметика. Особое значение придавалось изучению основных европейских языков — немецкого, английского и французского. Не оставались без внимания и русский язык, литература, история, география и математика.

Училище было богатым, оно во многом содержалось на пожертвования купеческих обществ и состоятельных лиц. Это дало возможность устроить хорошо оборудованные учебные кабинеты-лаборатории по физике, химии и технологии, где учащиеся закрепляли теорию на практике. Здесь были богатые коллекции минералов, гербарии, новейшие приборы для демонстраций опытов по физике и химии. Сергей Иванович впоследствии говорил, что таких кабинетов-лабораторий не было и во многих институтах.

Преподавательский состав училища был достаточно сильным. Некоторые предметы вели сотрудники высших учебных заведений. В их числе был и Иван Алексеевич Артоболевский, в будущем профессор Петровской сельскохозяйственной академии, отец академика Ивана Ивановича Артоболевского, впоследствии помощника Сергея Ивановича в Обществе по распространению политических и научных знаний.

В училище культивировалось уважительное отношение к ученикам. Начиная с четвертого класса их называли на «вы».

Конечно, далеко не все было в училище идеально. Не очень хорошо было поставлено изучение иностранных языков. «Дело в том, что в школе иностранный язык казался ненужной чепухой, времяпровождением, — с грустью говорил потом Сергей Иванович. — В целом на язык за восемь лет было потрачено огромное время, были настоящие немцы, французы и англичане — никакого результата. Это и нелепо, и страшно печально, и плохо сказалось на будущем бытии всех нас. Но, повторяю, виню не учителей, сколько нас самих, мальчишек, не понимавших элементарной истины — громадного значения иностранных языков. Во всяком случае, коммерческое училище делало все, что можно, приглашало лучших учителей-иностранцев, воспитатели тоже большей частью были иностранцы, и предполагалось, что они будут постоянно разговаривать с учениками». Впоследствии Вавилову пришлось самостоятельно ликвидировать пробелы в изучении иностранных языков.

Не блестяще обстояли дела и с математикой, физикой, историей и политической экономией. Преподавание математики велось скучно, без вдохновения. Способности к математике у Сергея не было. «...С грехом пополам отвечал и сдавал экзамены, но пришел в университет с очень плохим математическим багажом. Это очень печально, и многое мне в дальнейшем затруднило».

В начале пребывания в училище Сергей ленился, некоторыми предметами занимался кое-как, чем нередко навлекал на себя гнев родителя. Александр Николаевич Ипатьев, опираясь на рассказы своей матери Александры Ивановны и бабушки Александры Михайловны, писал: «Николай и Лидия учились очень хорошо, доставляя родителям в этом отношении только радости. Другое дело Сергей. Его нередко драл дед Иван Ильич за лень и плохие отметки. Нельзя, однако, отказать Сергею Ивановичу в склонности к физике даже в столь юном возрасте, на поприще которой он достиг выдающихся высот. С помощью чернил «Смерть» он переделывал в своей ученической ведомости двойки на пятерки и, если все-таки бывал разоблачен, то, ожидая порки, подкладывал себе в брюки лист картона, чтобы смягчить боль, причиняемую родительским гневом. Сам Сергей Иванович не отрицал впоследствии этих своих «физических» опытов».

Сестер Александру и Лидию учили играть на фортепиано, для чего в дом был приглашен учитель музыки. Мальчики считали это занятие зазорным. Однако у Сережи был прекрасный слух, он рано научился понимать музыку, глубоко чувствовал ее, помнил целые оперы и нередко напевал из них.