Свет всему свету - страница 4

Черезов и Думбадзе смущенно переглянулись. А Жаров продолжал:

— Бессмысленные возражения не делают чести офицеру. Да и тон ваш совершенно недопустим.

— Виноват.

Отпустив офицера, Андрей задумался. Что же все-таки с Костровым? Не съедает ли его обида, амбиция, зависть? Или виной всему их прошлое?

Как ни верти, а счеты у них давние. Еще с начала войны. Жаров командовал тогда взводом, Костров — ротой. Защищая ключевую высоту, взвод Жарова израсходовал все боеприпасы и в горячке боя откатился. Командир роты рассвирепел и готов был расстрелять Андрея. Даже пистолет выхватил. Не подоспей командир полка, так бы и случилось. Но тот разобрался, вступился за молодого офицера. А Кострову, наоборот, сделал внушение — почему проглядел, не обеспечил взвод боеприпасами. С тех пор Костров поедом ел Андрея. Мстительно следил за ним и не прощал любого промаха. К счастью, вскоре они расстались надолго и воевали потом в разных частях. И вот встреча.

Видно, то прошлое и мешает им трезво глядеть друг на друга. А нужно быть выше личных симпатий и антипатий...

Принесли радиограмму. Жарова вызывали к комдиву. Едва он собрался, как прибыл Моисеев, наглухо закутанный заснеженной плащ-палаткой, и, запыхавшись, доложил, что кухни и обозы прибыли.

— Наконец-то! — обрадовался Жаров и приказал готовить тылы к новому маршу: — На рассвете форсируем Прут!..

— Эх, кони мои, кони!.. — уходя, вздохнул Моисеев.

— Хозяйственник он неплохой, — отметил Березин.

— А к дисциплине не приучен, — возразил Андрей. — Главное у него — кони с машинами, а людей не видит.

— Что ж, будем приучать.

До командного пункта генерала Виногорова Жаров добрался с трудом. Без Валимовского, который вырос в этих местах и знает каждую тропку, пришлось бы немало поблуждать по улицам и переулкам молдавского местечка. Пурга слепила глаза, перехватывала дыхание.

Приняв рапорт, комдив грузно прошел к столу и склонился над двухкилометровкой, расчерченной синим и красным. Никого, кроме Забруцкого, еще не было. «Что за спешка», — подивился Жаров, с любопытством приглядываясь к генералу. Крупное, почти без морщин лицо его с живыми проницательными глазами было жестким. Жарову всегда нравилась твердость.

— Армия вышла к границе на участке... — указывая по карте, приступил Виногоров к делу. — Противник отходит в горы. Слева, у Ясс, он ожесточенно сопротивляется. Действуя в назначенной полосе, полку вести разведку в направлении: Дорохой, Сучава, с выходом на Молдову...

Жаров изумленно взглянул на голубую змейку реки у самых Карпат и мысленно прикинул расстояние. Ого!..

— Я не оговорился, на Молдову! — перехватив его взгляд, повторил генерал. — Вы отрываетесь от своих войск на десятки километров и действуете, рассчитывая лишь на свои силы. Другие полки двинутся позже.

Ставя задачу, Виногоров пристально вглядывался в лицо Жарова, словно проверяя, насколько понятен ему замысел. Андрей не всякий раз выдерживал взгляд комдива и против воли опускал глаза. Задача сложная, ответственная. Почему же комдив выбрал самый слабый, сильно потрепанный полк. Выходит, другие он бережет, не хочет ими рисковать, зная, что в случае неудачи жертвует меньшим. Эта мысль мешала Андрею сосредоточиться.

Душевное состояние командира не ускользнуло от комдива. Что с Жаровым? Боевой офицер, а должной собранности нет. Не верит в успех? Нет, командира с подобными настроениями нельзя пускать на такую задачу.

— Я требую, — твердо прозвучал голос генерала, — чтобы приказ выполнялся с полным напряжением сил. Люди у вас боевые. С ними ничто не страшно.

Андрей и сам знал, люди у него бывалые, с серьезной боевой выучкой. За ними — путь от Волги. Они насмерть стояли в Сталинграде, сражались под Курском, форсировали Днепр. В районе Корсуня полк принял на себя главный удар окруженной немецкой группировки, понес тяжелые потери. Один из его батальонов во главе с Костровым сам оказался в кольце, героически выстоял и пробился к своим. В беспрерывных боях от Днепра до границы комдив постепенно восстанавливал силы полка, направляя сюда лучшее из пополнений. И все же в полку мало людей, техники.