Светлый оттенок тьмы - страница 13

— Откуда?

— У торговцев большие уши и длинный язык. Если сожжём деревню, вся округа будет судачить.

— Эй, — вдруг сказал Орест и удивлённо протянул руку, указывая на ладонь брата, — ты гладишь Ярона голыми руками.

— Знаю, — спокойно ответил Сурья.

— Стало быть, ты привык к ядам? Это хорошо. Только вот, я не вижу ни одного шрама.

— Их нет.

— Почему?

— Откуда мне знать. Нет — и всё.

Орест прищёлкнул языком, однако не нашёлся, что сказать. Брат иной раз бывал странным. Он некоторое время стоял, глядя исподлобья, как Сурья приглаживает перья Ярона, прикрывшего глаза от наслаждения. Его собственный ядокрыл, Канем, был таким же неистовым, как и он сам — яростно бил копытом и фыркал, вместо того, чтобы терпеливо дожидаться ласки. Вздохнув, он всё ж неуклюже похлопал скакуна по крупу и вскочил ему на спину.

— Слетаем-ка ещё кое-куда.

— О нет, — простонал Сурья. Ему так хотелось вернуться в замок и отдохнуть после столь неласкового гостеприимства, — пощади. Хватит с меня на сегодня баб.

Но брат лишь улыбнулся и направил Канема в Горы.

— Эгегей-й-й, — закричал Орест, подставляя лицо прохладному ветру. Волосы рассыпались по обнажённым плечам, а вконец изорванный кафтан болтался на поясе, как старая тряпка. Орест отстегнул его и сбросил вниз.

Сурья проводил взглядом многострадальное убранство и усмехнулся. Похоже, брата совсем не волновало то, что отец опять станет бранить его за оборванный вид. Его собственный кафтан выглядел не лучше, однако Сурья спрятал лохмотья под плащом.

Неизвестно куда их ещё занесёт нелёгкая. Не хотелось лишний раз краснеть.

Они опустились возле подножья Горы прямо у входа в пещеру, где обитала Мальва. Холмы вокруг были усыпаны васильками и маками, от запаха которых у Ореста вмиг зачесалось в носу, и он громко чихнул.

— И чего это вдруг княжичи ко мне пожаловали?

Мальва выскочила будто из-под земли и встала между племянниками, окинув обоих взглядом. Молодцы довольно вымахали с тех пор, как она видела их в последний раз. Стали совсем уж взрослыми. И если лицо Сурьи ещё хранило отпечаток юношеской робости, то Орест выглядел совсем уж мужчиной — дерзким, самоуверенным, немного лихим. Совсем как её Данила.

Ведьма горестно вздохнула, вспоминая сына. Он давно уж оставил её, отправившись по жизни своим путём. Примкнул к торговцам и стал промышлять зельями. Домой наведывался не так уж часто, всё больше шатался за Горами. Оно и немудрено было — мужик молодой, кровь играет, что ему делать среди склочных ревнивых ведьм? Мальва всё понимала, но всё ж томилась иногда в одиночестве. Поэтому, увидев племянников, так обрадовалась, что готова была расцеловать обоих, но сдержалась.

— Здравствуй, Мальва, — широко улыбнулся Орест. На щеках его заиграли ямочки, отчего ведьма неожиданно густо покраснела и махнула рукой.

— Будет тебе, проказник. Не испытывай на мне свои чары. Лучше скажите, отчего взлохмаченные такие?

— Да вот, помяли бока немного.

— Славно помяли, — заметила Мальва, как вдруг насторожилась и потянула носом воздух, — а чем это от вас пахнет? Никак людьми?

— Так ярмарка ведь, — нашёлся Орест, — торговцев понаехало.

— И торговок? От тебя кем только не несёт, княжич. Но запах идёт чужой, совсем чужой. В Межгорье так не пахнет.

— Ну, ладно, Мальва. Были мы за Горами, что греха таить. Но речь сейчас не об этом. Дело есть. Важное.

— Вон оно как, — усмехнулась ведьма, — надеюсь, следом не примчится князь и не перевернёт мою пещеру вверх дном?

— А что, было такое? — удивился Сурья.

Мальва сверкнула глазами, но ничего не сказала. А Орест нетерпеливо схватил её за локоть.

— Отец даже не узнает. Слушай. Есть у нас одна проблема. У Сурьи не ладится с девками.

— Чего? — От удивления ведьма разинула рот. Ей было невдомёк, как такое могло быть. Не был бы Сурья её племянником, она бы с удовольствием с ним «поладила» да так, что ещё и «отлаживать» пришлось. Он до боли походил на Анджея, только был ещё краше. Девки должны были гроздьями на шее висеть.

Однако, похоже, не всё тут гладко. Сурья стоял мрачный и белый, как полотно.

— Ему никто не нравится, — продолжил Орест, — и морок его не берёт.