Светочи Конфедерации - страница 8

— Ну, значит, заморозка удалась. Продержится до полутора суток. И поверьте, господин полковник, это Вам же на пользу. Боль в ноге при таких обширных повреждениях тканей могла бы свести с ума. Лучше Вам ближайшие несколько дней ногу вообще не чувствовать.

— Понял, не дурак.

— Отлично. Отдыхайте, поправляйтесь. Постарайтесь съесть все, что Вам сегодня принесут в обед и на ужин.

— Как прикажете, капитан медицинских войск, — едко ухмыльнулся пациент.

Лайона неожиданно тепло ему улыбнулась и вышла из палаты.

Время — странная материя. То его ничтожно мало. То так много, что кажется — некуда девать. Дни в реанимации казались Риду бесконечными. К нему постоянно кто-то заходил: санитарки, подававшие и убиравшие утку, приносившие безвкусный диетический больничный паек. Медсестры, менявшие флаконы и мешочки на штативе, к которому крепилась капельница. Доктора, доктора, доктора: травматолог, невролог, реабилитолог, диетолог. Все о чем-то расспрашивали, что-то уточняли, назначали, рекомендовали и записывали.

Рид поймал себя на том, что прислушивается к шагам в коридоре, пытаясь распознать среди них шаги Лайоны. Она занимала его мысли. Спокойная, сдержанная. Отдающая указания тихим, но твердым голосом. И вдруг — неожиданно! — дарящая ему теплую улыбку, пожимающая его сжатую в кулак, напряженную руку… Она не появлялась уже второй день — и это выбивало его из едва обретенного шаткого равновесия.

— Ну что, господин полковник! — ворвался в бокс сияющий улыбкой травматолог. — Сегодня переводим Вас в отделение реабилитации. Там Вами займутся наши лучшие специалисты: будут работать над восстановлением чувствительности и подвижности Вашей чудом спасенной ноги. Да и мышцы придется укреплять и наращивать по новой. Так что собирайтесь, готовьтесь, карету скоро подадут!

— Какую еще карету? — медвежьим ворчанием ответил на слова лучащегося энтузиазмом Арсена полковник.

— Кресло-каталку на колесиках — довезут с ветерком!

— То есть в реанимации я уже отлежал свое?

— Ну да! — продолжал радоваться Арсен. — Все у Вас в порядке: кушаете, пьете, мочитесь. Катетеры из вен все поубирали. Мониторы отсоединили. Состояние у Вас средней тяжести — в интенсивной терапии не нуждаетесь!

— Лайону пригласите. Хочу поблагодарить за лечение. — Мрачно потребовал Рид.

— А ее нет! Она сегодня не дежурит. И завтра тоже. И так четыре дежурства сутки через сутки пахала, коллегу подменяла. Теперь отдыхает.

Рид молча отвернулся.

Через несколько минут явился санитар, принес больничную пижаму, помог полковнику одеться и пересесть в кресло-каталку. Медсестра на выходе из бокса перехватила их, отдала санитару толстую историю болезни.

— Вторая реабилитация, восьмая палата, там уже ждут, — проинформировала она санитара.

Санитар шутливо отсалютовал и покатил полковника по освещенному неяркими неоновыми лампочками коридору. Полковник смотрел на застекленные двери других боксов. За одной из них неожиданно увидел Лайону, стоящую у маленькой койки с высокими бортиками. На койке лежал ребенок. Лайона держала малыша за руку и что-то ему говорила. Рид дернулся.

— Стой! — санитар замер. — Мне же сказали, что доктор Лайона сегодня не на дежурстве!

— Так она и не на дежурстве. Просто зашла на пациента посмотреть.

— А что она ему там рассказывает?

— Да она странная, доктор Лайона. Считает, что если с пациентами, которые в коме, разговаривать, то они скорее поправляются. Вот и общается…

— Со мной тоже разговаривала? — голос полковника неожиданно сорвался на хрип.

— Может, и разговаривала, кто ж ее знает, — не стал отрицать санитар.

— Поехали. — Рид сжал поручни кресла-каталки и закрыл глаза.

Санитар послушно покатил коляску дальше. Прочь из реанимации. Прочь от странного доктора Лайоны, пришедшей в реанимацию в свой выходной день, чтобы поговорить с пациентом в коме.

Реабилитация — тяжкий труд для пациента. Но полковник был трудолюбив. Сказано делать — будет делать. Через не могу и через не хочу. Через навалившуюся вдруг депрессию и бессонницу. Через кошмарные сны, в которых он снова лежал, придавленный к бетону тяжелым телом мраморной колонны, снова слышал вой сирен, эхо взрывов. Хрипел, пытался звать на помощь и чувствовал, как по капле вытекает из него жизнь.