Свидание - страница 10

А мне бы на волю,

С косой в луга!

Не ждет страда,

И рук нехватка.

За перекатом темны омута,

На зорьку жерлиц бы наставить туда:

Щука теперь до жора падка…

Мне думалось:

Травы заждались меня,

Роняют росины,

Как слезы мужские.

Не знал, что Россия в захлебах огня,

Военным набатом объята Россия!..

Клацнул, как выстрел, за дверью замок —

Ударило светом в глаза жестоко.

— Капут Совьетам!..

Ты нам мог

Помогать очень-очень много!..

Сижу.

Глаза протираю:

«Брысь!..»

Добро бы Женька,

А тут почище!

Мерещится?

Вроде нет.

Откуда взялись

Эти кованые сапожищи?

Тянется в рыжих волосьях рука.

Хлопает по плечу, как брата.

На вопросы молчу.

Гляжу на черного паука,

Рукав облапившего горбато.

А немец с ухмылкой

Богато сулит

За службу лакея и деньги, и счастье.

«Шалишь!

И елеем, и прочим я сыт…»

А сердце от дум —

На части!

Вали,

Подкидывай, не скупись, —

Будет тебе работа!..

Эх, недотепа, нескладица-жисть!

Мне бы лишь за ворота!..

Елки чернеют копьями,

Целятся в месяц багряный.

Псковскими зыбкими топями

Шли партизаны.

Нянчить бы нам руками

Не автоматы —

Землю,

Песнями да стихами

Щедрость ее приемля!

Горько

В неполных двадцать

Отплакать и отсмеяться,

Тихому хлеборобу

В поле идти солдатом.

Пашни первую пробу

Брать не плугом —

Гранатой.

Давит на плечи доля,

Нет, не косой —

Прикладом.

Сердце гудит от боли:

Надо,

      надо,

              надо!

Ночь тяжела в болоте.

Ночь добра на подходе.

— Доты!.. —

Шепот по роте,

Будто озноб, проходит.

Хутор баней ветхою

Мне заслонил полмира,

Красной остался меткою

На карте у командира,

На сердце отпечатался,

Пулей ко мне посватался.

В горе Россия суровела,

Взглядом строгим темнела,

Рвы и окопы строила,

Смелых вела и несмелых.

Благословенным

Ярость

Круто вздымала жилы…

Мне на последнюю малость

Лишь бы силы хватило!

Только бы дотянуться

К доту ценой любою…

Сутки, вторые бьются

Пятеро… трое… двое…

В ярых отсветах черные кости

Над рекой запрокинул мост.

Каково погулялось вам,

Гости?

Каково прогулялось «нах ост»?!

Приюти меня, вдовушка-ночка,

У заступника-валуна,

Подсоби дотянуть до лесочка,

Ты же можешь, темным-темна!

Остуди,

Охлади сентябринами

В добрых чащах с густою листвой,

Переспелыми журавинами

Да прохладою луговой!

Некрещеный,

Готов я взмолиться,

Исповедаться под мостом.

Причастился глотком водицы,

Беззащитный, лежу под кустом.

Мне бы только покромок поляны

Одолеть,

Превозмочь до зари.

Рубцеватые раны — каляны,

Отомщения поводыри.

Как ремнем,

Перехваченный болью,

Обнимаю земную юдоль.

Сто шагов до лесного раздолья —

Сто кинжалов в открытую боль!

Захватил пятернею осоку,

Через кочки —

Привал, перевал…

И послышалось:

Будто бы сбоку

Кто-то стонет,

На помощь позвал?

Не ошибся:

Зеленые точки

Прострочили и стоны, и ночь.

Я, как видно, родился в сорочке,

Мне бы к лесу

Да тихонько прочь…

И с чего бы

В звенящую свару

Пустоты, черноты и огня,

Как в предбанник сквозной с перепару,

Потянуло всем телом меня?

И откуда в навылет пробитом

Моготы на такое взялось:

За плечами с живым иль убитым

Проползти ту поляну насквозь?

Я очнулся под яростный стрекот

Пировать прилетевших сорок.

С неба сыпался «юнкерсов» рокот,

Багровел,

Разгорался восток.

Приподнял я спасенного мною,

Отвернулся,

Хоть плачь над собой.

И какой непонятной виною

Провинился я перед судьбой!

Меж разлапин корявых корений, —

Как вчерашнее, —

Вспомнить изволь, —

Председатель Совета Евгений —

К новым бедам да старая боль!

Оказалось,

Ничто не забыто.

Я привстал у замшелого пня.

Потемнело, зарею омыто,

Голубое рождение дня.

Шаг за шагом,

Без думы, без цели, —

Лишь бы прочь от былого уйти.

А оно, как столетние ели,

На моем поднималось пути.

Уходил, спотыкаясь, в былое,

Будто кончилась в мире война;

Отступало вчерашнее злое,

Лишь осталась, как солнце,

Она.

И светила,

Светила глазами, —

Ой, какие у Дарьи глаза!

Мне бы выплеснуть горе слезами,

Да откуда возьмется слеза!

Огляделся,

Вздохнул облегченно,

Шевельнул онемелой спиной.

И деревья, насквозь пролученные,

Расступилися передо мной.

Возвратился я к лобному месту,

Сам себя беспощадно казня.

Председатель все кликал невесту,

Словно жилы тянул из меня.

Я молчал.

Непосильную ношу,

Как судьбу,