Свидетель канона - страница 29

Магистр, Жак де Моле… Вздрогнули? То-то!

Магистр колдунов-храмовников с костра проклял владык Франции. Вот уже сто лет миновало… Без трех сто, но не изжито проклятие. Именем Жака де Моле все еще пугают непослушных детей. А сжигаемым еретикам с тех пор зашивают рот. Во избежание. И вообще, на Аллаха надейся, как говорят безбожные сарацины в далеком, потерянном христианами Заморье, но верблюда все-таки привязывай…

А что еще делать в засаде, кроме как думать? Ни шевелиться, ни чесаться нельзя – столетняя война с англичанами выбила дурь. Выжившие поневоле что-то да понимают в засадах.

Правда, сейчас Парижем владеют именно что англичане. Год назад город примкнул к герцогам Бургундии, а те передали Париж своим храбрым союзникам. Храбрые союзники, не тратя лишних слов, захватили Руан еще в феврале. Вот-вот пришлют свой гарнизон и сюда… Выходит, парижане вроде как и французы, но в то же время и подданные короля Генриха. Задача усложняется еще сильнее. Нужно не просто схватить человека, но и доставить его в парижский университет, единственное место, сохранившее пока самоуправление. И все это проделать незаметно для хозяев города.

Господин Блазен тихо-тихо положил руку на плечо командира засады. Тот, мигом стряхнув полусонное оцепенение, повторил жест направо, а сержант налево. Люди очнулись, и вовремя.

По грязи немощеной площади тихонько зашлепали подошвы. Со стороны квартала Марэ от высокой громады Тампля ровным шагом приближался здоровенный воин. Слабо блестел округлый шлем – "сервильер", кольчужный капюшон опускался на широкие плечи; все прочее скрывал длинный плащ с нашитым орденским крестом. Рыцари и сегодня обитали в Тампле, но уже верные короне рыцари-госпитальеры. Их-то вырезной крест и красовался на черном плаще… Только почему-то при выходе на лунный свет проявился не белый крест госпитальера, а зеленый крест ордена святого Лазаря.

Ордена рыцарей, больных проказой.

За воином семенили две фигуры, тоже укутанные в плащи до глаз. Мелкие шаги и колыхание округлостей пониже талии выдавали в них женщин.

Мэтр Блазен уверенно ткнул в плечо командира засады, и молодой совсем шевалье, беззвучно прошептав: "Господь моя защита", поднял десницу.

Кованая сталь наруча блеснула в свете луны; прежде людей с алебардами и сетями условный знак непонятно как заметил рыцарь зеленого креста. Швырнув плащ в набегающих алебардистов, неправильный лазарит махнул женщинам – те развернулись и кинулись обратно к Тамплю – вотще! Визги, суматоха борьбы сообщили, что ловушка захлопнулась.

Лже-лазарит между тем вытащил меч, прижался спиной к стене, чтобы избежать сетей. Под сброшенным плащом открылась кольчуга с кованым нагрудником поверх, добротные латные руки, ниже пояса разрез под седло… Почему он шел к Сене, почему не сразу к воротам Дю Тампль?

Полный доспех таскать не развлечение, и потому рыцарь прислонился к относительно гладкой стене, давая телу чуть отдыха перед боем. Конечно, шевалье предусмотрел, что рыцарь отскочит именно на этот вот сухой пятачок. Командир засады собрался махнуть рукой арбалетчикам. Болт в ногу, потом уже можно требовать сдачи.

Но рыцарь неведомого ордена не стал отдыхать. Резко толкнувшись лопатками, он врезался в наступающих алебардистов, словно кабан в камыши. Напрасно ему совали древки в ноги: рыцарь наступал на подсунутое с такой силой, что ломал или выбивал алебарду из рук наземь. Негромко звенела кольчуга, хрустели древки, смачно плюхая, разлеталась жижа из-под упавших. В нос, глухо, ругались люди. Если кто из них не выпускал оружия, то поневоле пригибался, и рыцарь обрушивал меч на открывшийся затылок. Не успел шевалье помянуть святого Реми, как трое его подчиненных уже валялись в грязи.

Прочие, однако, не струсили. Отскочили в разные стороны, отпихивая лазарита древками, а их товарищи накинули на рыцаря сеть. Одну, вторую, третью… Готово! Никому не под силу разорвать несколько сетей разом, а менять меч на нож не позволят упирающиеся в горло алебарды.

Вонь от размешаной грязи поднялась до окон второго этажа. Рыцарь стоял в очевидном смятении, алебардисты торжествующе сопели, не смея выражать радость громко, чтобы не привлечь английский патруль. Шевалье собрался уже спуститься на площадь, как лазарит взмахнул мечом… Сети опали кусками!