Свинцовый закат - страница 56

Томас ожидал встретить женщину в жизни куда менее эффектную, нежели в сценическом образе и гриме. И вот, наконец, он нашел её и понял, как был неправ — бездушная техника непростительно приуменьшила её красоту, ангельски кроткую и безмятежную. Даже самый талантливый художник не смог бы передать мягкость её каштановых локонов и бездонность умных глаз, умиротворенную улыбку и утонченность каждого движения. Она казалась ожившей античной статуей, скрывающей свое совершенство под неброским нарядом.

Флоренс Фарр с равнодушным видом слушала, что вполголоса нашептывает ей Семпрония и внимательно смотрела в сторону Томаса. Трудно было сказать, о чём она думала, и что выражал этот её величественный взгляд. Заинтересованность? Пренебрежение? Скуку от того, что на неё с замиранием сердца любуется очередной поклонник, с внешностью страдающего поэта, темноволосый и голубоглазый, и такой непростительно молодой?

Вняв речам Семпронии, Флоренса первой подошла к оцепеневшему Томасу, первой с ним заговорила. Что это был за голос! Глубокий и чарующий он проникал в самое нутро слушателя и мягко обволакивал. Завороженный Томас был готов внимать Флоренс часами, лишь бы волшебство голоса не кончалось. И она говорила, а он смущенно соглашался с любой её репликой.

Когда легкая и свободная речь перешла в завораживающий шепот, он понял что пропал, навсегда и бесповоротно.

— Вам, верно, скучно здесь. Мне, признаться, тоже.

Том озадачено смотрел на Флоренс не силах оторвать взгляда и даже вымолвить слова. Она же ласково улыбнулась и украдкой прикоснулась к его руке:

— Если вы последуете за мной через пять минут, никто и не заметит нашего исчезновения.

И она немедля грациозной походкой вышла из гостиной, оставив Вильерса наедине с бурей захвативших его эмоций. Никто не смотрел в сторону Тома, будто его и не было здесь вовсе — все гости были слишком увлечены друг другом и восторженными пустыми беседами. Томас еле выждал назначенный срок и кинулся к выходу. У двери ему встретилась Семпрония, и она не скрывала заговорщической улыбки:

— Дерзайте, юноша, теперь всё только в ваших руках.

Не оглядываясь, Томас выбежал на ночную улицу и увидел, как свет тусклого уличного фонаря выхватил у тьмы невысокую фигурку актрисы. Услышав шаги или почувствовав его приближение, Флоренс повернулась навстречу Томасу. Её бесстрастный одухотворенный лик притягивал молодого человека, как огонь манит мотылька. Он шел к ней навстречу, забыв обо всем, и ничто в целом мире не имело для него значение кроме Флоренс.

Приблизившись вплотную, Томас запутался в мыслях, не зная, что сказать сразу, а что оставить на потом, но Флоренс избавила его от ненужных слов. Обвив шею молодого человека, женщина нетерпеливо притянула его к себе. Прикосновение горячих губ одурманило сознание, держа в тисках соблазна.

Том не помнил, как они пересекли дорогу и оказались в её доме. Только покалывающая прохлада проветренной комнаты и шелест скидываемой одежды вывели его из забытья.

Флоренс не дала ему время томиться ожиданием первого поцелуя, представлять скрываемую одеждой наготу, мечтать о вожделенной близости. Она доверилась ему сразу, без напора томящегося взгляда, без просьб и клятв любви. Её запах, и вкус томных поцелуев околдовывали и пленяли, а взаимное притяжение нетерпеливо сомкнуло их тела. Не в силах остановиться, Томас шептал в любовной горячке её имя, пока ритмичное ровное дыхание Флоренс щекотало его шею. Прохладный воздух покалывал обнаженную спину, а тепло податливого женского тела дарило наслаждение. Бесконечно прекрасный и болезненно краткий миг головокружительной эйфории окутал разум сладостным туманом. А за ним пришло падение в темную бездну забвенья.

Сквозь сон Томас слышал приглушенный звук босых шагов. Флоренс не было рядом, и теперь постель оказалась слишком жесткой, а подушки излишне плоскими.

Проснулся Том ранним утром, когда лучи солнца дерзко пробивались сквозь шторы, а Флоренс ещё крепко спала. Не решаясь тревожить её после бурной ночи, он тихонько выскользнул из постели и поспешил одеться.

Только теперь Том нашел время оглядеть обстановку квартиры, а она была примечательной. Стены оказались задрапированными тканями с экзотичными восточными узорами, а поверх них висели чудные предметы, отдаленно напоминающие музыкальные инструменты. Если в деревянных продолговатых трубках ещё можно было опознать разноразмерные флейты, то идентификация странного вида скобы с продетыми через неё прутьями и ручкой оказалась весьма затруднительной. Внутри скобы на прутьях висели колокольчики, и конструкция в целом напоминала трещотку. Самым массивным экспонатом оказалась то ли лира, то ли лук с несколькими тетивами.