Священная война. Век XX - страница 17

Пограничники побежали к дороге. Первым заметил машину Григорьев. Подпустив её совсем близко, он дал очередь из автомата. Хрустальными брызгами рассыпалось ветровое стекло. Сидевший рядом с водителем офицер взмахнул руками и закричал. Машина заюлила, передним буфером уткнулась в придорожную сосну и замерла на место.

Бродов выскочил из чащи и побежал к машине. Подняв капот, он оборвал провода, идущие к свечам. Мотор заглох. Вожик открыл кабину и принялся обыскивать убитых. У офицера сняли планшетку, в которой, кроме документов, оказалось полторы плитки шоколада и две пачки сигарет. На заднем сиденье лежал ручной пулемёт. Захватили и его с собой.

Шоколад и сигареты разделили поровну. Это немного подкрепило пограничников. До вечера, маскируясь, они обходили свой участок, поджидая новых непрошеных гостей.

Целый день гитлеровцы не показывались. Пограничники уже было расположились на ночлег в густых зарослях близ дороги, как шум походной колонны привлёк их вниманием Вскоре колонна приблизилась. Около полусотни фашистов шли в строю форсированным маршем.

Пограничники залегли полукругом за придорожной канавой и открыли огонь из немецкого ручного пулемёта. Гитлеровцы бросились врассыпную — одни падали на дорогу, другие, уцелевшие, убегали в лес, прятались за деревьями.

Рассеяв колонну, пограничники отошли километров за семь в тыл и уже в полной темноте улеглись спать.

Усталые и голодные, крепко спали в ту ночь четверо храбрецов с 16-й заставы. Не видели они, как занималась заря, не слышали, как стадо коров, позванивая бубенцами, прошло совсем близко от привала на лесное пастбище. Солнце поднялось уже высоко, когда первым открыл глаза заместитель политрука.

Растолкав спящих товарищей, он предложил как можно быстрее сменить место.

Они спали на траве близ большой поляны. На этой поляне мирно паслись коровы. Маленький пастух то и дело пугливо поглядывал на кусты, за которыми лежали пограничники.

Пришлось побыстрее покинуть это место.

Раздвигая ветви, идя гуськом, на ходу подсчитывали патроны. Маловато их осталось: тридцать штук винтовочных да ещё в кармане у Бродова штук восемьдесят от нагана. От сильной жары воспалились раны, а перевязать их было нечем. Особенно страдал Вожик: правая рука у него распухла и кровоточила. Видно было, что он силится подавить боль, но не может.

Отойдя немного, сделали привал. Издали донёсся женский крик.

— Ау! Ау! — кричала женщина, подзывая кого-то.

Послали на разведку старшину Григорьева. Через несколько минут он вернулся вместе с тремя девушками. Две из них — Фелиция Кузьма и Анна Гнатюк — работали прачками на заставе. Третью — Марию Козий — весёлую смуглую девушку, жившую на хуторе недалеко от заставы, знал хорошо один Пётр Бродов.

Девушки плакали навзрыд.

   — Чего плачете? Хоронить нас рано... — хмуро бросил Нестеров.

Мария Козий, всхлипывая, протянула:

   — ...Бедные, что с вами будет? Ой, лышенько! Кругом немаки, а наши далеко ушли. Под самым Львовом бьются...

Неужели это было правдой?

Но какой смысл было девушкам обманывать пограничников?

Хлеб, сало, кувшин молока, который принесли они в лес, желая накормить знакомых воинов, было доказательством их сочувствия.

Собираясь уходить, девушки обещали вечером снова прийти и, кроме пищи, захватить бинты. А Мария Козий, отозвав Бродова в сторонку, тихо шепнула:

   — Шли бы лучше к нам в село. Мы вас попрячем, а когда наши войска вернутся, выйдете к ним.

   — Зачем нам прятаться? — сказал Бродов. — Другая забота у нас: с фашистами расправляться. А коли помочь хочешь, Мария, действуй так, как договорились.

Но вечером женщины не пришли.

Не было их и целый день 27 июня.

Лишь к ночи прибежал в лесную глухомань маленький брат Марии — Зенко и принёс новую недобрую весть: гитлеровцам каким-то образом стало известно, что женщины ходили в лес к солдатам. Их вызвали в штаб, побили и пригрозили: «Отлучитесь хоть на минуту из села — расстреляем, а хаты сожжём».

Зенко передал, чтобы пограничники сами пробрались ночью за продуктами. Так будет надёжнее...

В полночь, когда небо уже было в звёздах, Бродов со старшиной выбрались в село. Шли они полями по узким межам. В лесу остались Нестеров и Вожик.