Священное сечение - страница 38

Тереза подняла взгляд от бумаг, изобразила на лице улыбку и проговорила:

— Добрый вечер, инспектор. Как хорошо, что ты пришел один, без твоих американских друзей.

— Не я все это придумал, — возражал Фальконе. — Ты же слышала, не так ли?

— По правде говоря, я ничего не слышала, так как обдумывала кое-что. Например, почему труп находился на полу Пантеона именно в такой позе? Подобные размышления отвлекают от перебранки между полицейскими. — Она выключила магнитофон и положила бумаги в папку. — Итак, чем я могу помочь?

Фальконе, как обычно, сразу же перешел к делу:

— Расскажи мне, что вы обнаружили, оставшись наедине с убитой. Только не говори, что никаких находок нет, ибо я все равно не поверю тебе.

Тереза лучезарно улыбнулась:

— Ты до такой степени веришь в наши способности?

— Можно и так сказать, — проворчал он. — Только я знаю, когда вы что-то скрываете от меня. Здесь у вас, в морге, витает дух самодовольства, и я бы очень хотел воспользоваться вашими достижениями.

— Ты не хочешь услышать сообщение о бедном фотографе?

— Я знаю, что с ним случилось. — Фальконе вздохнул. — Я был там.

Тереза посмотрела на его печальное лицо. Фальконе сейчас тяжело. Не стоит вредничать. И все же…

— Такты хочешь, чтобы я рассказала тебе о трупе, который с твоего разрешения был унесен прямо из-под моего носа без всякого основания и вопреки итальянским законам?

Фальконе едва сдерживал ярость.

— Давай не будем, — проговорил он. — Я совсем недавно побывал наверху у Бруно Моретти, а он дал мне понять, что мы должны всячески ублажать агентов ФБР.

Фальконе умолк и задумался. По-видимому, его наконец-то одолели сомнения.

Где-то на улице сладко заурчал автомобиль.

— Иди за мной, — велел Фальконе и подошел к окну. Стоя там, он указал на дорогостоящую «ланчию», слишком быстро, учитывая погодные условия, движущуюся по стоянке в направлении выхода. — Знаешь, кто в машине? — спросил Фальконе.

— За кого ты меня принимаешь? — фыркнула Тереза. — Я тебе не суперженщина, обладающая способностью видеть в темноте и пронзать взглядом крышу автомобиля.

— Филиппо Виале. Высокопоставленное пугало из службы безопасности. Я думал, вы могли встречаться с ним в прошлом.

Она не промолвила ни слова. Фальконе вел себя очень необычно.

— Он присутствовал во время нашего разговора с Моретти. По правде говоря, именно он заправлял делами.

— Лео, ты не болен? — наконец спросила Тереза.

— Вполне здоров, — проворчал он. — Просто сбит с толку. Американцы велели мне сообщать им о ходе расследования. А Виале приказал докладывать ему о том, что делают янки. Кроме всего прочего, мне нужно выяснить, что случилось с убитой женщиной, и позаботиться о том, чтобы такого не происходило впредь.

Он боялся. Нет, не совсем так. Фальконе не хватало уверенности в себе, что крайне пугало его.

Тереза извинилась. Не в характере Фальконе вдаваться в такие подробности. Странно, что он рассказал про человека из службы безопасности. Эти люди появляются и исчезают, словно призраки. Никто ничего о них толком не знает. Существует негласное правило игнорировать их присутствие и ни в коем случае не получать от них никаких приказов.

Она потянулась к папке с бумагами.

— Раз дело касается лишь вас одного, я буду кратка и точна. Сильвио, принеси киноаппарат.

Помощник исчез в комнате для хранения документов и вскоре вернулся с большим цифровым «Кэноном».

— Выключи свет.

Дрожащими руками Сильвио повесил экран. Она взяла аппарат, подключила к проектору и начала показывать снимки.

— Знаем ли мы, кто была эта туристка? — спросила Тереза.

— Нет, — ответил Фальконе. — Нам известно лишь ее имя. Отель, где она проживала. Разве это имеет какое-то значение? Помните, Липман говорил, что убийца выбирает свои жертвы совершенно случайно. Единственным связующим звеном является то, что все они американские туристы.

— Я знаю. Но чем занималась эта женщина? Кто она по профессии?

Фальконе покачал головой:

— Не имею ни малейшего представления. И вряд ли нам удастся установить это. Липман записал в ее деле, что она разведенная из Нью-Йорка. О профессии ничего не говорится. Вообще нет никаких деталей.