Священное сечение - страница 73

Тереза положила руку на плечо ребенка и улыбнулась:

— Скажи мне правду, Лейла. И больше мы никогда не будем к этому возвращаться. Ты действительно ничего не видела? Все было слишком… ужасно. Ты боялась смотреть. Стыдиться тут нечего. Мы все поступили бы точно так же.

— Я же сказала вам. — Девочка надула губы.

«Ничего ты нам не сказала», — чуть было не вырвалось у Терезы. Даже Джанни Перони упустил этот психологический момент — возможно, потому, что только женщина могла понять, как поведет себя подросток, испытывая такой страх. Мужчины не могут справиться со своим любопытством. Им надо, просто необходимо, все видеть. Женщина порой уходит в себя и живет своим внутренним миром, который источает тепло, доброту и веру в счастливую жизнь.

Как ей хотелось, чтобы Перони проснулся и пришел к ним! Тереза Лупо знала, что девочка говорит правду и в то же время что-то скрывает. Никакая уличная жизнь и темное прошлое не могли объяснить это хитрое, уклончивое выражение глаз. В ее взгляде есть некая тайна. Может быть, она скрывает нечто интимное. Тринадцатилетние тоже могут вступать в связь с мужчинами. Не исключено…

«У тебя нет ключа к разгадке, — говорила себе Тереза. — Прекращай строить всяческие предположения. Девочка должна рассказать правду».

Тереза подумала о Фальконе и представила себе, как он вел бы подобное интервью. Они с Перони были полными антиподами и пользовались совершенно разной тактикой для достижения одной и той же цели. По темпераменту Тереза ближе к Фальконе. Она не любит ходить вокруг да около проблемы, нащупывать и искать слабые места. Надо действовать напрямик. Вошла, задала вопрос — и ждешь, сложив руки на груди и притопывая ногой, нужный ответ. Именно поэтому Терезе так нравился Перони. Она любила его, хотя и не очень-то понимала, что такое любовь. Джанни вносил элемент благотворительности в повседневную рутину расследований. Он добивался своего, используя присущее людям убеждение, что практически в каждом индивидууме теплится искорка человечности и вам остается лишь найти ее. Тереза считала, что такое отношение к работе весьма странно для полицейского. Даже Коста, отличавшийся мягкостью, начал в последнее время ужесточать свои методы. На службе почти все становятся жестче. Она не могла понять, почему после двадцати лет борьбы со злом Джанни Перони стал более чутким и человечным.

Однако в данном случае метод Перони себя явно исчерпал. Необходимо обратиться к опыту Фальконе. Кроме того, ведь девочка говорит ей несколько приукрашенную правду.

— Ты представляешь себе, что значит быть уволенным с работы? — спросила Тереза тихим голосом, бросая взгляд в направлении гостиной, чтобы убедиться, спит ли еще Перони.

Глаза Лейлы блеснули.

— Я не дура.

— Знаю. Просто тебе нужно кое-что понять.

— Что именно?

Тереза колебалась. Не слишком ли далеко она зашла?

— Нет, ничего. Дело касается только Джанни, а к тебе не имеет никакого отношения.

Лейла проявляет интерес. Уже хорошо.

— Я знаю, что такое быть уволенным, — повторила девочка.

— Когда пришел тот другой человек, инспектор, — продолжала Тереза, — он попросил нас выйти. Помнишь?

Лейла вынула из кармана банкнот Фальконе, свернула его и слабо улыбнулась.

— Правильно, — спокойно проговорила Тереза. — Ты слышала, как спорили мужчины. Джанни сообщил тебе, о чем они говорили?

— Нет, — ответила сбитая с толку Лейла.

— Да, он такой. — Иначе и быть не могло. — Не знаю, почему я рассказываю тебе об этом, Лейла. Напрасно я откровенничаю с тобой, но вы так хорошо ладите, поэтому тебе лучше знать всю правду. Перони подстерегает опасность. В последнее время дела у него идут не очень хорошо.

Тереза умолкала, давая девочке возможность усвоить услышанное.

— Фальконе поставил Перони ультиматум. Или он заставляет тебя говорить, или его увольняют. Ты знаешь, каково человеку остаться без работы и без денег, Лейла. Все потерять. А ведь у него есть дети. Примерно твои ровесники.

Девочка вздрогнула и уставилась на стол.

— Вы говорите неправду.

Тереза пожала плечами:

— Ну, если ты так считаешь. Ладно, не важно. Почему ты вообще должна думать о нем? Ты ведь его практически не знаешь.