Святая сестра - страница 33

Нона села на холодный каменный пол. Она могла бы поставить ногу на Путь и призвать свет, но чем это может закончиться после странных путей, по которым она только что прошла, Нона не знала и не хотела знать.

Замо́к представлял из себя большой кусок холодного железа. Нона расфокусировала зрение, чтобы увидеть черенки нитей. Замо́к полыхал ими. Нити самого металла вели назад через слесарей, через мастерскую, расщеплялись в кузнице, где были выкованы различные части, снова соединялись в белом жаре топки и убегали назад вдоль рек к далекому карьеру, из которого добыли руду. Все они переплетались с жизнями тех, кто трудился, чтобы сделать замо́к, и переплетались со старой песней земли, в которой составляющие железа пролежали бесчисленные годы.

Внезапный свет пронзил все вокруг, размыв детали и заставив Нону прикрыть глаза.

— Я подумала, тебе не помешает фонарь, — сказала Ара дрожащим голосом. Она подняла его и оглянулась на стену, через которую прошла: — Ну, это было... нервное дело. — Она глубоко, сосредоточенно вздохнула и оценивающе оглядела покрытые сигилами стены. — Здесь все сложнее, чем в других комнатах. Здесь написаны целые предложения...

— Как ты вошла? — требовательно сказала Нона, вставая.

— Полагаю, так же, как и ты. — Ара моргнула.

Нона сильно в этом сомневалась:

— Расскажи мне, во всех подробностях.

— Хорошо. Я несколько раз прошла туда-сюда и заметила, что ты исчезла. Я нашла место, где, как мне показалось, могла быть дверь, и попробовала все, что знала, чтобы открыть ее. Это, казалось, не сработало, но когда я вернулась в комнату с портретами, все было по-другому... там была новая картина, которая… Ну, во всяком случае, я не стала останавливаться, чтобы ее рассмотреть. Я просто развернулась и побежала вверх по ступенькам. И по всей лестнице были двери в сцены из моей жизни, как будто я могла просто шагнуть в них. Пройти мимо них было трудно. По-настоящему трудно, я имею в виду. И я думаю, что, если бы я заколебалась, они могли бы просто всосать меня внутрь. Но я не остановилась. И на полпути вверх была арка, показывающая тебя перед этим сундуком. Я переступила порог и вот я здесь. — Она улыбнулась. — Ты так же?

— Мой путь был немного сложнее. — Нона пожала плечами. — Книга здесь, если она вообще где-то есть. — Она пнула сундук ногой.

— И мы действительно хотим ее украсть? У Сестры Сковородка? — спросила Ара.

— Никто из нас не хочет. Но я не вижу другого пути. — Нона снова опустилась на колени перед сундуком и осмотрела его. Никаких сигилов. Она снова взглянула на нити замка, ища ловушки или сигнализацию.

— А она не заметит, что ее нет? — спросила Ара.

— И что она скажет? «Кто из вас взял запрещенную книгу, которую мне не разрешили иметь под угрозой изгнания?» — Нона определила нити, которые должны были разгадать загадку механизма. Их было три. Ключ должен быть сложным куском железа. — Кроме того, как часто она, по-твоему, смотрит на нее? Может пройти год, прежде чем она заметит, что книга исчезла. А, может быть, десять лет!

— Итак, мы крадем книгу, которая должна помочь нам украсть другую книгу, которая тоже может не существовать. — Ара села, ее глаза приняли «ведьмовское» выражение, и она присоединилась к охоте за любой нить-защитой сундука.

— Книга существует, — сказала Нона. — Настоятельница Стекло не стала бы мне лгать.

— Эта женщина лгала, когда ей было удобно, Нона. В этом нет ничего личного. — Пальцы Ары подергивались, когда она перебирала нити, выбирала одну, рассматривала ее, откладывала и брала следующую. — Кроме того, она была очень больна и могла ошибиться. Она назвала меня Дарлой, когда мне в последний раз разрешили ее навестить.

— Джула уже знала о книге. Она пыталась рассказать мне об этом много лет назад, — сказала Нона.

— И все же я не вижу в этом никакого смысла. Шерзал собиралась проникнуть в Ковчег и использовать четыре корабль-сердца для управления луной. И ей не нужна была никакая книга.

— Четыре ингредиента желтого пирога — это масло, мука, яйца и сахар. Даже если я дам тебе эти четыре необходимые вещи, ты все равно не сможешь испечь пирог, над которым Сестра Ложка не будет смеяться.